Знание-сила, 2005 № 07 (937) - страница 35

Беседу вела Ольга Тарантино.

Александр Савинов

Политический террор в России начала XX века имел все черты, характерные для современного террора.

• Группы эсеров-террористов и охранка. которая их «пасла», были во многом очень похожи.

• Азеф был глубоко безыдейным человеком, но это не смущало ни полицию, ни революционеров.

• Это не большевики выдумали, что цель оправдывает средства.

Никто не знает, где состоялась эта встреча: в унылой комнате привокзальной гостиницы или в тесном кабинете обычной петербургской квартиры где-то на Садовой улице, недалеко от сонного, провинциального Никольского рынка. Известно только, что квартиру под чужим именем снял начальник Петербургского охранного отделения, жандармский полковник Герасимов. Он встретился с мрачным человеком, внешность которого напоминала «свиное рыло»: низкий лоб, обвислое лицо, большие торчащие уши.

В 1906 году, в тревожное время революции, Петербургское охранное отделение было главным учреждением политической полиции, а полковник Герасимов — «правой рукой» Петра Столыпина, решительного и властного главы правительства, бывшего саратовского губернатора, призванного в столицу, чтобы остановить «смуту» и скрепить разваливавшееся государство.

Азеф Евно Фишелевич

Тревожные события сближали людей далеких, в том числе потомственного дворянина с университетским образованием Столыпина и мещанина по происхождению полковника Герасимова, служебная карьера которого начиналась в пехотном полку в далеком гарнизоне.

В тот день Герасимов встретился с «главным террористом России», руководителем наводившей страх на губернаторов и министров Боевой организации партии эсеров, инженером- электротехником Евно Азефом. Они встречались как старые знакомые: агента охранного отделения Азефа Герасимов получил в наследство от своих предшественников. Знаменитый террорист добровольно стал платным осведомителем полиции в юности. Сын неудачника, нишего портного в еврейском местечке, Азеф мечтал «выбиться в люди», получить хорошее образование, которое среди прочего позволило бы ему жить в столичных городах империи, где находиться евреям запрещалось. Учиться он уехал в Германию на деньги, полученные для торговой операции. Долг не вернул, других денег не было. Ниший студент сочинил свой первый донос, сообщил полиции об известных ему собраниях восторженных молодых социалистов, оценив свои услуги в 50 рублей. В 1906 году Азеф получал в полиции регулярное жалованье — 1000 рублей в месяц, превосходное для тех дней. Герасимов предлагал пошире запускать руки в партийную кассу: «Вам достаток, а средства революционеров сокращаются!» Азеф молча крутил головой, а Герасимов веселился: «Он давно это делает, мерзавец!»

В тот день Герасимов дал Азефу очередное «задание». Можно понять, что речь шла о подготовке эсерами покушения на Николая II. Однако ни Азеф, ни Герасимов не проявляли беспокойства, говорили буднично, думали о чем-то другом.

В те годы политическую полицию в России ненавидели. Высмеивали агентов, одетых в одинаковые пальто, провокаторов, терявших подвязанные бороды. На деле многое было иначе. Полицейские силы Российской империи были сравнительно невелики: в столице с населением не более миллиона человек «постовых», городовых числилось 5300. Политические отделы Департамента полиции МВД не были переполнены служащими. Служба в полиции и в корпусе жандармов была совсем не престижной, и сотрудники подбирались соответственные. Но надо отдать должное: в начале XX века была создана вполне действенная политическая полиция. Существовала служба наружного наблюдения, сыщики работали профессионально, порою изобретательно. Неуклюжие «топтуны» в нелепых пальто обычно отвлекали внимание от наблюдения опытных агентов. Охранные отделения имели информационную службу, постоян ную сеть осведомителей внутри революционных организаций. Но во время революции 1905 — 1907 годов стало очевидным: деятельность многочисленных осведомителей и провокаторов не снижает напряженность в стране, напротив, разрушает государственную машину и усиливает отторжение общества от власти.