Случай также открыл для этого инженера-бизнесмена историю науки как сферу увлекательных изысканий. В начале 30-х годов он купил по случаю популярную книгу об истории изобретений. Рассказ об изобретениях Леонардо вызвал, однако, у него — уже патентованного изобретателя — большой скепсис. Он решил, что автор безмерно преувеличил изобретательские способности великого художника. И, со свойственной предпринимателю уверенностью, решил сам разобраться в предмете. Он настолько углубился в проблему, что в 1936 году поступил в Цюрихский университет изучать историю науки Возрождения. Параллельно стал искать и покупать редкие книги, относящиеся к его предмету. В результате он понял, что творческую мощь Леонардо трудно преувеличить. И... начал вести двойную жизнь предпринимателя и историка науки.
Течение его насыщенной жизни прервала мировая война. Он служил в американской военной авиации в Европе, достиг звания подполковника и был награжден боевыми наградами. Он гордился тем, что вместе с ним шестнадцать сыновей, внуков и правнуков его отца-иммигранта защищали приютившую их страну на фронтах мировой войны, и считал это их долгом благодарности.
С тем же чувством он в 1976 году сделал дорогой подарок к двухсотому дню рождения своей приемной родины — подарил коллекцию в десять тысяч книг по истории науки и техники, в том числе много редчайших инкунабул, Смитсоновскому институту — крупнейшему государственному научному и культурному учреждению США (основанному в 1846 году на средства английского ученого Дж. Смитсона).
В 1983 году при награждении его медалью Томаса Мора за заслуги в истории науки 85-летний Берн Дибнер сказал: «Знаменитый французский государственный деятель, министр Наполеона Талейран молвил когда- то: «Кто не жил в мое время, тот не знает, что такое жизнь». С таким голосом из прошлого не поспоришь, но туг же толпой приходят мысли о других примечательных эпохах. Участие в народных собраниях в Афинах времен Перикла было бы незабываемой частью жизни. И конечно, было бы замечательно побывать в Риме, когда легионы Цезаря возвращались после Галльских войн, или в Венеции, когда туда вернулся Марко Поло. И от марша под Марсельезу сердце трепетало бы до сих пор.
Мне же выпала огромная удача принять участие в событиях XX века и стать очевидцем перемен, драматизма и прогресса, больших, чем во всех упомянутых эпохах, вместе взятых. И привилегия эта досталась не коренному американцу, а иммигранту, которого иначе ожидала бы тяжелая участь большинства его соплеменников в середине этого века.
Я родился в 1897 году в крошечном городке Киевской губернии на Украине, подданным Николая II, последнего российского царя. Мой отец родился там же в 1853 году, за шесть лет до учения Дарвина об эволюции и в тот самый год, когда коммодор Мэтью Перри вынудил Японию открыть ее порты для кораблей с Запада и тем самым положить конец ее трехвековой самоизоляции. Через пятьдесят лет после того, как Япония познакомилась с западным прогрессом, она начала войну против России, завершившуюся поражением царя и волной революционных возмущений, которые дотянулись и до нашего неспокойного времени.
В 1904 году, в начале русско- японской войны, мой отец в несколько приемов переправил свою семью — жену и восьмерых детей — в Нью-Йорк, и так началась сага еще одной иммигрантской семьи Америки.
Я был самым младшим в семье. Учился в общественной бесплатной школе, затем в профессиональном училише, где стал электромонтером. Работа чередовалась с летней фермерской школой, военной подготовкой во время Первой мировой войны и службой палубным инженером на кораблях, которые ходили к Карибским островам и во Францию. Вследствие небольшого несчастного случая на производстве я получил средства, достаточные для того, чтобы пойти в колледж. В 1921 году окончил Политехнический институт с высшим отличием как инженер-электрик.
В 1924 году я основал компанию «Бёрнди», акции которой с 1961 года котируются на Нью-Йоркской фондовой бирже. Этот источник дохода позволил мне отдаться глубокой привязанности к истории науки.
