Знание-сила, 2001 № 09 (891) - страница 33

Недавно я имел возможность повидаться и слегка побеседовать с 93-летним Эдвардом Теллером. В его Стэнфордских краях состоялась встреча трех водородных бомб – британской, советской и американской. Это помогло мне завершить сочинение на тему, которую я давно обдумывал.

Геннадий Горелик

Даже тем читателям, кто в школе был отличником по геометрии, я бы не советовал пытаться изобразить заглавие статьи на бумаге в виде чертежа. Ничего не получится. Сам пробовал – а у меня с математикой было все в порядке.

Но то, что невозможно начертить на бумаге, оказалось возможным в жизни – в той хитро закрученной практической жизни, которую история XX века предложила трем физикам-теоретикам, перечисленным в подзаголовке.

Русскоязычному читателю вряд ли надо напоминать, что Андрей Сахаров – отец советской водородной бомбы. На том же газетно-условном языке Роберт Оппенгеймер – отец атомной бомбы, а Эдвард Теллер – отец водородной (уже без географического эпитета). Не буду объяснять здесь степень условности этих титулов. Скажу только, что Роберт Оппенгеймер получил свой титул за организаторские заслуги – он возглавлял мощную научную команду, создавшую первое ядерное оружие. Эдварду Теллеру титул принесли его способности политико- изобретательские – он убедил руководителей США, что делать водородную бомбу необходимо, и выдвинул ключевую физическую идею. Титул же Андрея Сахарова основан целиком на его научном изобретательстве. (Сейчас вряд ли уже кто удивится, что выражение «отец советской атомной бомбы» осталось без применения, – слишком велик был вклад разведки.)

Титульное сходство отцов военно- ядерного века на первый взгляд усиливается от того, что Андрей Сахаров усматривал «разительные параллели» между собой и двумя его американскими (анти-)коллегами.

Но самое поразительное – то, что он видел сразу обе параллели. В этом я убедился, когда одна из них в 1992 году привела меня в Америку. Меня пригласили на конференцию «Наука и власть» – сделать доклад о «деле Сахарова». Второй – параллельный – доклад делал американский историк о «деле Оппенгеймера». Слушая докладчика, я диву давался, как можно сопоставлять столь разные дела.

«Дело Оппенгеймера» состояло в том, что его в 1954 году лишили допуска к секретным сведениям. При этом он мог защищать свою позицию в ходе специального слушания, на котором в его защиту выступали коллеги. И это в большой степени гласно, с публикацией стенограмм и обсуждением в прессе. Лишение допуска к оружейным секретам не повредило положению Оппенгеймера в науке – он оставался директором престижного института (одним из сотрудников которого был Эйнштейн). Сравнимо ли это с тем, что выпало на долю Сахарова: тотальная клевета, круглосуточный надзор спецслужб, бессудная ссылка, общественная изоляция, принудительное кормление и прочие советские прелести?!

А американские же участники конференции, вполне симпатизируя Сахарову, недоумевали вполголоса, как это он мог смотреть на Оппенгеймера и Теллера «с равным уважением». Ведь для американской прогрессивной общественности, говоря советским языком, это вписанный в анналы пример ученых, стоявших по разные стороны баррикады. Языком газеты «Правды», Теллер «обвинил в измене своего коллегу Р. Оппенгеймера за то, что тот выступил против дальнейшей разработки ядерного оружия».

В изложении Сахарова ситуация выглядит иначе: в конце сороковых годов Оппенгеймер пытался затормозить работу над американской водородной бомбой, считая, что в этом случае и СССР не будет создавать свое сверхоружие (не ведая, что Сахаров и его коллеги уже приступили к термоядерным исследованиям). Теллер же советской державе не доверял полностью и считал, что только американская военная мощь способна удержать СССР от безудержной экспансии. Поэтому он призывал к скорейшему созданию американского термоядерного оружия и выступил за отстранение Оппенгеймера от оружейных дел. Преобладающая часть американской научной общественности расценила это выступление Теллера как недопустимое нарушение этических норм, за что его подвергли пожизненному бойкоту.