– Я тоже так думаю, – глубокомысленно заметил Хаскинс. – Береговая охрана просто замучила меня, сынок. Джилбек рассказал, что ты вытащил его из этого ужасного места – Лостменз-Ривер. Сложилось впечатление, что ты ожидал, когда прибудет судно береговой охраны. Прошлой ночью опять произошел в море взрыв. Кто-то взорвал подводную лодку.
Святой отпил из своего бокала.
– Вполне возможно, – заметил он. – Впервые мы с вами встретились, когда произошел первый взрыв. Затем последовали небольшие стычки. И вот теперь опять какой-то взрыв. Все так логически закругляется... Или вы хотите сделать профессиональные замечания по поводу всех этих вопросов?
Хаскинс долил пива и залпом выпил целый стакан. Затем он вытер губы большим носовым платком.
– Нет-нет, сынок, – сказал он. – Если говорить о профессиональной стороне дела, то я не имею права задавать никаких вопросов. Об этом позаботятся чины повыше, из Вашингтона, и они попросят нас не вмешиваться в это дело. Похоже, нас это не касается, даже притом, что такой уважаемый гражданин нашего города, как Рэндолф Марч, найден мертвым в Лостменз-Ривер. Нам не разрешается даже ничего обсуждать, пока Госдепартамент не подготовит специальное сообщение. Но меня не следует винить в любопытстве.
– Естественно, я не виню вас ни в чем, – изрек Саймон с самым серьезным видом.
Хаскинс почесал свой длинный нос.
– Да, – произнес он наконец, – вы, конечно, в курсе событий.
– Прошу прощения, – ответил Святой, – но ребята из Вашингтона сказали мне то же самое, что и вам, и так как с их стороны было большой любезностью не брать меня под стражу, то я должен выполнять их условия. Они сделают сообщение, как только во всем разберутся.
Хаскинс с тоской сделал еще глоток.
– Не знаю, имеет ли к этому отношение иск одного парня из Очупи, который обвиняет тебя в нападении на него и угоне его автомобиля.
– Вы собираетесь возбуждать дело?
– Да нет, – ответил шериф. – Я его разорвал. По-моему, это противозаконно. Кто, черт возьми, когда-нибудь слышал, чтобы лодка с колесами в десять футов называлась автомобилем?
Саймон осторожно зажег сигарету.
– Папаша, – тихо сказал он, – откажетесь ли вы от пива, если ваш друг угостит вас шампанским?
– Этого, сынок, – ответил шериф, – мне пока еще никто не предлагал. Но учитывая, что меня сегодня мучает сильная жажда, я согласился бы на твое предложение.
Саймон подозвал бармена и сделал заказ.
– В конце концов, где это слыхано, чтобы мягкий массаж головы называли нападением?
– Не знаю, как бы я поступил с тобой, – рассуждал Хаскинс в задумчивости, – но если учитывать, что тот парень работал, если можно так выразиться, на мистера Марча, то вряд ли этому факту придадут большое значение.
– Вы считаете, что меня сюда привело простое любопытство?
Шериф приподнял свои широкие в черном мундире плечи и взглянул на часы, висевшие над стойкой бара; потом поерзал на стуле.
– Сынок, – сказал он, – я тебе когда-то говорил, что питаю слабость к блондинкам. Сегодня днем я имел возможность встретиться с одной, которая нам обоим нравится. Она торопливо собирала свои вещи, когда я к ней наведался. Видимо, спешила на самолет, отправляющийся сегодня вечером куда-то в Южную Америку. Уверен, что для нее эта поездка неожиданна. Она очень торопилась, но все-таки урвала несколько минут, чтобы написать письмо, и попросила меня передать его тебе, когда самолет будет уже в воздухе.
Он вынул из внутреннего кармана конверт и положил его на стойку бара.
Саймон взял его и вскрыл точным движением хирурга.
"Дорогой Святой.
Назначая нашу встречу на сегодня, я собиралась на нее прийти. Но, видимо, теперь мы уже больше не принадлежим друг другу. А времени так мало.
Я получила приказ приступить к выполнению нового задания – и срочно. У меня едва остается время, чтобы упаковать вещи. Не могу даже проститься с тобой. Я собиралась позвонить тебе, чтобы ты приехал в аэропорт, но так как здесь сейчас Хаскинс, то я могу с ним передать эту записку. Так будет легче для нас обоих.
Я могу повторять «спасибо тебе, спасибо тебе» тысячу раз и ничего этим не выразить. Ты сам знаешь, как много ты сделал для меня, как знаю об этом и я, и как сейчас знают об этом в Лондоне и Вашингтоне. Для нас обоих этого достаточно. Но мы оба знаем, что это только начало. Мы должны очень много еще сделать, прежде чем сможем позволить себе спокойно отдохнуть, сидя в кресле.
