– Тут достаточно мужчин, они позаботятся о тебе, дорогая. Я намерен попытаться встретиться с Патрицией и Питером до того, как туда прибудут нацисты. Передай привет послу. – Он помахал рукой. – Поезжай, Хоппи, и позаботься обо всех.
– О'кей, босс, – искренне заверил его мистер Униатц, взявшись за рычаги. Гигантские колеса развернулись на четверть оборота и застряли в грязи. Хоппи снова завел мотор и включил скорость. Но слишком поздно. Святой увидел, что случилось. Бревно, которое катилось вниз, пока они разговаривали, попало в задние колеса машины и преградило течение ручья. Но когда он это заметил, было уже поздно. Можно было только потерять время на всякого рода ухищрения. Муфту поворота заклинило, в то время как мотор продолжал работать на полную мощь. Послышался оглушительный скрежет металла, а затем все стихло – несомненно, навсегда.
Мистер Униатц самоотверженно возился со стартером, ему удалось выжать искру, за ней последовало облачко дыма.
– Оставь ее в покое, – устало произнес Святой и снова посмотрел на Карину. – Я сделал все, что мог, дорогая, но, вероятно, судьба решила распорядиться по-своему.
* * *
– Придется идти пешком, – сказала девушка. – Как я и предполагала с самого начала. Если бы у меня был проводник...
– А как насчет Чарли? – прервал ее Саймон.
Чарли отрицательно покачал головой:
– Индеец пройдет. Может быть, три-четыре дня. Белый человек не пройдет. Белый человек умрет.
Карина закрыла глаза, но только на несколько секунд.
Святой осторожно коснулся ее плеча.
– Нам, может быть, удастся украсть лодку и протащить тебя через островки, – сказал он. – Но для этого нам необходимо добраться до базы.
Идти ночью по бездорожью, без света, который раньше давали фары машины, было делом безнадежным, обреченным на провал. А времени было мало. Сумерки во Флориде длятся недолго, и после захода солнца очень быстро наступает темнота, окрашивая все в черный цвет.
Саймон поднялся:
– Чарли, ты поведешь нас. Мы дотемна должны добраться до Лостменз-Ривер. Будем двигаться бесшумно, но как можно быстрее.
Индеец кивнул в знак согласия и встал. Грязь хлюпала под ногами Саймона, но мокасины Чарли Холвука, казалось, были неуязвимы для сырости. Он легко передвигался по болоту, не проваливаясь в воду.
– Ты тоже лучше смотри в оба, – сказала Карина нарочито спокойно. – За мной может быть погоня, хотя они, кажется, и не собирались меня ловить.
– Если появится посторонний человек, я услышу, – заверил их Чарли Холвук.
Он раздвинул ветки и продолжил путь. За ним потянулись цепочкой остальные.
За направлением движения индейца следить было трудно: оно напоминало скачки зайца. Он нырял в ветки деревьев, нащупывая путь в густой листве, наступал на корни или едва заметные кочки, поросшие травой. За Саймоном и Кариной плелся Галлиполис, без устали исторгавший ругательства на своем родном языке. Замыкал шествие Хоппи Униатц, который, вопреки своему имени[17], свидетельствующему о пристрастии его носителя к прыжкам, никогда в жизни к такому способу передвижения не прибегал.
Вскоре они снова вышли к ручью.
– Будем переходить вброд, – пояснил Чарли Холвук и по колени вошел в воду.
Остальные последовали за ним. Они вышли на противоположный берег точно в намеченном месте, и тут Саймон увидел, что плотная стена зарослей преградила им путь. Индеец быстро скользнул вверх по течению ручья, затем поднял руку, постоял и вернулся к Саймону.
– Пойдем вниз по течению, – сказал он невозмутимым тоном. – Там крокодил. Может выскочить.
– Крокодил! – Пальцы девушки крепко сжали руку Саймона, и он понял, что совсем недавно она пересекала этот же ручей одна. – Я понятия не имела, что они все еще водятся во Флориде.
– Их здесь очень много, – подтвердил Чарли.
Чарли, бесшумно двигаясь по воде, отыскал куст, внешне ничем не отличавшийся, с точки зрения Саймона, от остальных, и решительно раздвинул его ветки, как бы открывая калитку. Перед ними оказался берег. Святой вскарабкался за ним следом на чуть заметный холмик, поросший мхом и прикрытый сплетенными как кружева ветками и такой темный, что казалось, уже наступила ночь. Они шли дальше.
