К сахарозаводчику Томери является тюремный охранник Нибе, переодетый скупщицей бриллиантов, и предъявляет две жемчужины из колье княгини Данидофф. Томери решает выкупить драгоценности своей невесты. Он отправляется на организованную Нибе встречу, где его закалывает Фантомас. Акции заводов Томери падают в цене, и на этом крупно наживаются банкиры Барбе и Нантей.
Ночью Фандор пробирается в комнату Элизабет и прячется в большом плетеном чемодане. Журналист предполагает, что преступники попытаются до прихода полиции обыскать комнату, чтобы найти таинственную записку. Однако бандиты забирают чемодан с сидящим внутри него журналистом — и относят на ту же квартиру, где находится труп Томери. На чемодане остаются отпечатки пальцев Жака Доллона…
Члены шайки мамаши Косоглазки подозревают Жюля, слугу из пансиона мадам Бурра, в предательстве и жестоко расправляются с несчастным, размозжив ему голову молотком. Обезображенный труп с сожженными серной кислотой кистями рук они оставляют повешенным в квартире Доллона, однако полицейские вместе с Фандором разгадывают эту тайну: журналист опознает Жюля, тело которого злодеям не удается выдать за труп художника. Мамашу Косоглазку и ее дружков арестовывают.
Фандор выдает себя за адвоката Дюбара и навещает Элизабет в тюрьме Сен-Лазар. Между молодыми людьми происходит горячее объяснение, и девушка убеждается в искренности побуждений и чувств возлюбленного. Они вместе исследуют таинственную записку, которую Элизабет наконец обнаружила в своих бумагах. Это разработанный неизвестными злодеями график преступлений со списком жертв, все они уже мертвы, за исключением указанных последними банкиров Нантея и Барбе.
Фандор отправляется к банкирам и просит разрешения провести ночь в их доме, чтобы обезвредить преступника. Ночью, в темноте, журналист вступает в борьбу с Фантомасом, но, когда загорается свет, в комнате обнаруживаются только хозяева дома и странный служащий телефонной компании, который вызвал у Фандора подозрение при осмотре здания. Телефонист оказывается инспектором Жювом, вновь сменившим облик. Окно в комнате разбито, на подоконнике валяется маска Фантомаса, однако Жюв не верит в то, что преступник бежал: на клумбе под окном нет следов. На воротнике инспектора — окровавленные отпечатки пальцев, которые, как выясняют Жюв и Фандор, принадлежат Жаку Доллону. Но кто же душил полицейского? Инспектор и журналист изобличают банкира Нантея: на его руках, руках Фантомаса, — перчатки из кожи несчастного Доллона! Банкир Барбе, не в силах вынести позора, закалывается кинжалом. «В минуту окончательной победы Жюв и Фандор обнялись». Однако Фантомас нажимает на вмонтированную в стену кнопку, приводящую в действие мощные электромагниты под полом комнаты. Электромагниты притягивают гвозди в ботинках Жюва и Фандора. Друзья не могут сделать и шага. А Фантомас вновь избегает возмездия…
Элизабет Доллон выясняет, что Фандор — это ее знакомый Шарль Ромбер, и, будучи не в силах вынести его лжи, отказывается выходить за журналиста замуж. Жюв получает служебный выговор. Однако друзья не отчаиваются: они вновь бросаются в погоню за Фантомасом!..
Фантомас — всегда кто-то. Он может притвориться одним человеком, может — двумя сразу, но он не бывает самим собой.
Из откровений инспектора Жюва судебному следователю Фузелье, 1911 г.
После выхода на экраны фильмов Луи Фейяда Фантомас стал популярным в кругу молодых парижских литераторов и художников, группировавшихся вокруг поэта-модерниста Гийома Аполлинера. Аполлинер, воодушевленный образом зловещего кинематографического героя, основал Общество друзей Фантомаса — неформальную организацию «без статуса, без определенной цели, без штаб-квартиры», то прекращавшую свое существование, то возникавшую вновь. Идея Аполлинера понравилась его младшим приятелям Максу Жакобу и Жану Кокто, которые охотно присоединились к начинанию. В июле 1914 года в журнале Mercure de France Аполлинер провозгласил способность авторов Фантомаса к выдумке и мрачную изобретательность главного персонажа их произведений неподражаемыми. Через пару лет поэт, точно чувствовавший художественное содержание времени, попытался дать определение творческой моде грядущего дня. Опубликованная в 1917 году пьеса Аполлинера на античные темы «Груди Тиресия» охарактеризована автором как «сюрреалистическая драма». Аполлинер написал в предисловии: «Когда человек затеял подражание ходьбе, он придумал колесо, которое не похоже на ногу. Так он, сам того не зная, открыл сюрреализм».
