А пока нужно задать ему мои вопросы. Вот только я не знала, с чего начать. Наконец решилась:
— Хорошая была служба…
— Правда? — Он нахмурился. — Тебе понравилось?
— Нет, я вообще терпеть не могу такие сборища. Но Каро оценила бы.
Тео вздохнул.
— Мой отец тоже так считает. Это он все устроил, продумал каждую мелочь.
— Как прошел ланч?
— Как в аду, только компания похуже. Отец заказал religieuses au chocolat на десерт. Это такие двухэтажные эклеры, которые, по-моему, любила только Каро. — Тут я не могла с ним не согласиться — гадость кошмарная, но сестра их обожала.
— Хорошо, что я не пошла.
— Жутко было сидеть там и видеть, как люди, которых пригласили на службу, жуют и наслаждаются жизнью. Для них это была просто еще одна вечеринка, и всё. — Он отвернулся к окну.
— Не понимаю, как Каро их всех терпела, этих типов. — Я вспомнила, чем меня всегда привлекал Тео: он тоже был мизантропом, как и я. — А мой отец тоже там был?
— Был. — Он снова повернулся ко мне: — Ты из-за него не пошла?
Я дернула плечом.
— Отчасти.
— Ты с ним так и не разговариваешь?
Я помотала головой:
— Не-а.
— Последние два года я тоже почти не разговариваю с отцом. Но с тех пор, как умерла Каро, он снова втянул меня на свою орбиту.
— А вы почему не разговаривали?
— Он не может простить мне, что я ушел из семейного бизнеса. До сих пор называет мой выбор «предательством». А вы почему?
Но мне не хотелось пускаться в объяснения, особенно в день похорон сестры.
— Мы с отцом никогда не ладили. — Вообще-то это была не совсем правда, но ничего, сойдет.
— С родителями много кто не ладит, но не все уходят из дома в пятнадцать лет, — возразил Тео. — Он пил, в этом было дело?
— Каро тебе рассказывала?
— Я знаю, что он из тех, кто распускает руки, — ответил Тео. — Не с тобой и не с Кэролайн — по крайней мере, она так говорила, — но он бил вашу мать.
Я кивнула, радуясь, что он все знает и мне ничего не надо объяснять. Сестра всегда защищала отца, поэтому я не общалась с ней несколько лет. Я, конечно, могла кое-что добавить к сказанному Тео, но в тот момент мне не хотелось даже открывать рот на эту тему.
— Кэролайн говорила, что у него были проблемы с алкоголем, поэтому он бил мать, — продолжил он. — Но она клялась, что это в прошлом. Я верил ей, иначе и близко не подпустил бы его к Тедди.
— Конечно, во всем виноват алкоголь, — буркнула я. Как это типично для Каро: алкоголь — зло, а тот, кто заливает его в себя галлонами, чист, как ангел… Я кашлянула. Пришла пора трудных вопросов. — Тео, один репортер на похоронах намекнул мне, что Каро могла принимать наркотики. Я знаю, это безумие, но…
— Она принимала лекарства. Разные. Ей прописал их врач. Пока неясно, могло ли какое-то из них плохо повлиять на сердце.
В его тоне я уловила желание оправдать себя и жену — и сразу напряглась.
— А что именно она принимала?
— С тех пор как родился Тедди, она пила антидепрессанты. Еще что-то от бессонницы, тревоги и головных болей… Да, и от изжоги.
О том, что Каро страдала от мигреней и послеродовой депрессии, я тоже знала, но во все остальное верилось с трудом. Сестра никогда не жаловалась на здоровье.
— И когда она начала принимать лекарства от тревоги?
— Не знаю. Она не обсуждала это со мной.
— А как насчет запрещенных…
Тео перебил меня, не дав даже закончить:
— Каро никогда не стала бы принимать ничего такого, я уверен. Насколько мне известно, крепче красного вина она ничего в рот не брала.
— Вообще-то я имела в виду не сестру, а тебя, — выпалила я, надеясь пробить его фасад спокойствия. — Раньше ты ведь был наркоманом, да? А в последнее время как?
— Нет, с этим давно покончено.
Он посмотрел на меня с нескрываемым удивлением. Оно и понятно: Тео не видел, в какого зверя превращался мой отец, стоило ему пропустить лишнюю рюмку; так откуда ему было знать о моих подозрениях — вдруг и он тоже, когда выпьет или уколется, становится эдаким вервольфом? К тому же я до сих пор не могла примирить в своем сознании две ипостаси Тео: принципиальный парень, сотрудник благотворительной организации, которая выявляет и возвращает на родину краденые артефакты, и тот, о ком писала мне Каро.
