Теперь девушки было не слышно. «Неужели задрыхла?» – подумал он и бухнувшись на подушку, попытался заснуть тоже, и не смог. Ворочался с одного бока на другой, но это не помогало. На душе почему-то было не спокойно.
Он встал и тихо вышел в коридор.
Комната, выделенная девушке, находилась в конце коридора. Еремин подошел и заглянул в приоткрытую дверь.
Подушка, простыня и одеяло валялись на полу рядом с диваном. Вилая лежала на диване в расстегнутом халате, и Еремин загляделся на нее полуголую, отметив про себя, что эта бомжиха даже очень ничего.
– Ну что ж, если ей нравится дрыхнуть так, пусть, – решил он и вернулся в свою комнату и улегся в постель. – Надо будет проснуться пораньше, – сказал он себе перед тем как заснуть, намереваясь порыться в контейнере до того как его заберут мусороуборщики.
Но пораньше проснуться не получилось. Наверное, он проспал бы еще, если б не замухрышка.
– Эй, – услышал Еремин ее голос в своей комнате.
Открыл глаза и посмотрел на часы.
Было начало десятого.
– Я проспал! – Еремин вскочил с постели. Схватив со спинки стула джинсы и рубашку оделся и прямо в тапочках побежал в прихожую, умоляя Всевышнего, чтобы задержал мусорщиков и они не успели забрать контейнер из-под мусоропровода.
Но видно Всевышний его не услышал.
Выскочив из подъезда, он увидел отъезжающую машину, которая каждый день приезжала к их дому за контейнерами. Теперь оставалось только сожалеть об еще одной проблеме свалившейся на его плечи. Ведь это по его вине у девчонки нет теперь паспорта.
– Вот непруха, – вздохнул Еремин, заходя в подъезд.
Вилая ждала его в прихожей, сидела на пуфике перед запертой дверью, и как только Еремин ее открыл, спросила оживленно:
– Ну что?
Еремин отвел взгляд.
– Нет, нормально получается, – начала девушка возмущаться. – Одежду мою ты выкинул. И как я теперь ходить буду. Голой по улице? Что скажу ментам, когда меня остановят?
– Ни ментам, а милиционерам, приучайся говорить правильно, – поправил ее Еремин.
– Какая разница. Менты они были, и как не назови, ментами останутся. Я что должна теперь каждому постовому минет делать?
Еремин отвернулся.
– Что не нравится? Ну конечно, ведь ты такой чистенький и холеный. А я из другой жизни, которую вы чистенькие и холеные стараетесь не замечать. Но мы тоже живые.
Еремин на это только вздохнул, не решаясь что-либо возразить.
– И что мне теперь делать-то? Ведь у меня даже трусов нету, – пожаловалась девушка.
– Успокойся, – попросил Еремин. – Ну прости меня пожалуйста. Одежду я куплю тебе, – пообещал он и посмотрев на часы, стал собираться на работу. – Сейчас мне надо уйти. А вечером я вернусь. Ключ у меня один, так что извини, я его заберу с собой, – сказал Еремин и выйдя, запер дверь.
Он соврал. Ключей у него было три. Правда один остался у Маши. А два он забрал с собой. Посчитал, так будет лучше. Девушка из запертой квартиры не улизнет и уж тем более ничего не сопрет. А за день он что-нибудь придумает. Ну если уж ни сегодня, то завтра точно. Сегодня может и не получится. Сейчас главное – показать редактору снимки змеи.
Мерседес главного редактора, Еремин увидел как только свернул в переулок, где в уютном двухэтажном здании, утопающим в зелени кустов сирени располагалась редакция журнала. С тыльной стороны этого здания находилась небольшая беседка, или как сотрудники редакции ее называли – курилка, и в обеденный перерыв, а иногда и в течение дня журналисты да и технический персонал любили собираться в ней. Посидеть, поговорить. Там обсуждались темы будущих очерков да и просто обменивались информацией и разного рода сплетнями.
По крайней мере, так было раньше. С приходом в журнал нового главного редактора собираться стали реже и только в обеденный перерыв. Главный сократил всем перекуры. Окно его кабинета как раз выходило на ту сторону, где была беседка и он зорко следил за всеми кто в течение дня посещал курилку.
Войдя в редакцию, Еремин решил не тратить время на общение с коллегами, а сразу же идти к главному, и положить ему на стол сенсационную новость. И пусть он знает, что для Еремина нет ничего невозможного. Хотел главный сенсации, и вот она. Еремин ее добыл. Вот он каков молодец. И вам, уважаемый Владимир Николаевич, стоит пересмотреть свои взгляды на него как на журналиста.
