— Бармены любят поговорить.
— С кем?
— Как все бармены.
— А еще?
— Ничего, Майкл.
— Ладно, Чарли.
Он отошел от меня с озабоченным видом и направился к стайке туристов, которые галдели в углу. Стереопроигрыватель наяривал Синатру, но симфония ненависти звучала так слабо, что не производила должного впечатления. На улице стояла жара и для любого человека зайти в тихое местечко — означало обрести покой, прохладу и спокойный отдых.
Одна из женщин почти сползла с табурета и, раздавив о стойку свои груди, спросила:
— Свободен?
Я не стал оборачиваться.
— Иногда.
— А теперь?
— Нет.
Она отвернулась и сунула в рот сигарету.
— Глупый дикарь!
— Настоящий абориген!
Она хрипло засмеялась.
— Итак, придется пощипать наших заморских друзей.
Диверсей Тоби подождал, пока она ушла, и сел на табурет рядом со мной. Он великолепно сыграл свою роль приятеля в баре, заказавшего для друга выпивку. Когда это было сделано, он взмолился:
— Майкл…
— Просто решил заглянуть.
— Тебе нужен я или кто-то другой?
— Кто-то другой.
— Мне не нравится, когда ты ходишь вокруг да около, а не говоришь прямо.
— Новая технология, приятель.
— Выкинь ее к черту, Майкл. Я знаю тебя с прошлых времен. Думаешь, я уже не знаю, что случилось?
— А что же случилось?
— С Левитом и «Ручкой». У тебя что, помутнение мозгов? Ты думаешь, что тебе дадут за здорово живешь палить в городе? Теперь все изменилось. Ты был далеко, и лучше было бы для тебя там оставаться. Теперь прежде чем ты впутаешь меня во что-нибудь, мне нужно сказать тебе очень важное: я всегда был мелкой сошкой и ни вы, ни они меня не трогали. Такое положение меня всегда устраивало.
— Чудесно! — Я взял его за руку и положил на стол свой 45-й. — Помнишь?
Он задрожал. Тогда я решил добить его. Я достал из кармана бумажник и сделал вид, что считаю деньги, а сам дал ему полюбоваться своим удостоверением, видным сквозь пластик. Он посмотрел и глаза его расширились, но он сумел подавить свое любопытство.
— Мы идем ко мне или к тебе?
— Моя комната наверху, Майкл.
— Номер?
Триста тринадцатый.
— Десять минут. Иди первым.
Это был обычный номер второсортной гостиницы, пропахший пивом, потным бельем и грязными носками. Он открыл себе жестянку пива, потом плюхнулся на небрежно застеленную кровать.
— Говори.
— «Детская ручка»… Он умер.
— Я знаю. Это я пришил его. Его макушка слетела и превратилась в кашу на полу. Он не был первым и вряд ли будет последним.
Он медленно отставил жестянку.
— Будь ты проклят! Думаю, что тебе надо писать завещание.
Я не шучу. Слова и дела у нас не расходятся. Ты уже был идиотом в прежние времена, но теперь ты совсем пропащий. Думаешь, я не знаю об этом? Знаю, как и все. Я не хотел бы даже быть с тобой в одной комнате.
— У тебя нет выбора, Тоби.
— Да. И поэтому я буду расплачиваться потом. И ты тоже, Майкл.
— «Детская ручка», — повторил я снова.
— Он взялся за работу Тилсона. Все об этом знают.
— Дальше.
— Что дальше, изверг? Что, черт возьми, я могу знать о «Ручке»? Мы с ним не играли в одну игру. Я просто прыщик, а он целый нарыв. Ты знаешь, чем он стал? Правая рука мистера Декерсона! И ты думаешь, я собираюсь…
— Кто?
— Оставь… Ты знаешь.
— Кто, Тоби? Мистер Декерсон? Кто он, приятель? Не шути со мной и перестань мямлить.
— Ну ладно. Итак, кто такой мистер Декерсон? Он новый человек в деле. Он большая шишка. Он взял власть и все остальные ребята остались за флагом. Мальчик мой, я больше не могу тебе ничего сказать. Все, что я знаю, это имя — мистер Декерсон. А сам он — сплошной мрак — невидимка.
— Политика?
— Не в его вкусе. Дурень ты, Майкл. Он — как укротитель.
Ты знаешь, что творится в городе? Они все выползают из своих нор: убийцы, громилы… и все ждут приказа. Я чувствую, что рядом бежит ручей, но не стану удить рыбу. Много времени прошло со смерти последнего лихого парня. Теперь повторяются времена индейцев. Главарь вернулся с холмов и сумасшедшее племя готово ступить на тропу войны. Вот все, что я могу тебе сказать!
— «Ручка»?
— Убийца. И к тому же он всегда знал, кто дает ему заработать на хлеб. Он поднимался по лестнице до тех пор, пока не решил снова вернуться к старым друзьям. Ему не следовало оставаться там, где он был.
