Она бы уехала, но старая жаба за кассой сказала, что автобус будет только через три часа. Три часа в таком местечке! Да уже через пять минут все узнают, что она собралась улизнуть. Если уйти, можно пропустить автобус, придется ждать. Выбора нет, остается только сидеть три часа у всех на виду.
И тут из кафе вышла официанточка с сигаретой. Она нахально прислонилась к двери, всем своим видом показывая, что на ее счету уже есть одна взрослая победа. Смешно, эта глупая девчонка, считает, что выиграла войну, о которой совсем ничего не знает. Ее единственное оружие — юность и невинность, разве этого достаточно? Так мудро и спокойно рассуждала Сандра, а официантка тем временем докурила, швырнула окурок в ее сторону, потянулась, как кошка, и с презрением усмехнулась. Сандра одним прыжком пересекла улицу и ударила наглую девчонку. «Видимо я недооценила эту сучку, — вертелось у нее в мозгу. — Еще только первый раунд, а она уже довела меня. И не надейся на сочувствие, детка. Желаю тебе побыстрее залететь от какого-нибудь придурка».
Дверь захлопнулась. Сандра почти слышала, как официантка говорила по телефону: «Люк, она ждет автобуса. Милый, наконец мы будем вместе». Дура. Все планы расстроила. Люк в лепешку расшибется, чтобы примчаться сюда до того, как уедет автобус.
Старик, который, к своему несчастью, был мужем жабы-кассирши, встал пред Сандрой, загородив собой весь вид.
— Куда вы едете? — спросил он после нескольких минут гробового молчания.
— В Лос-Анджелес.
— Автобусы здесь не останавливаются.
— Останавливаются, я сама вчера видела.
— Ну, это было вчера.
— Вы врете.
— Думайте как хотите.
— Стойте. Вот, передайте этот ключ Люку Хэйуорду, когда его увидите.
— Сами передадите, он сейчас приедет.
Значит, эта тупица и правда позвонила Люку, а он, наверно, перезвонил проверить насчет автобуса. Какой же все-таки маленький городишко! Поражение официантки будет сокрушительным и к тому же публичным. Только если автобус приедет раньше Люка, девчонке удастся вкусить немного счастья сегодня ночью, а может, и завтра, коли повезет.
Люди выходили на улицу посмотреть на поединок. Старик крутился возле Сандры, предвкушая, как она получит взбучку за то, что пыталась улизнуть. Официантка переоделась и выставила напоказ ноги в туфлях на таких высоких каблуках, что, казалось, удержать равновесие в них можно лишь на бетонной поверхности. Выражение ее лица было наглое и самоуверенное, губы накрашены ярко-красной помадой «Ревлон». Несколько молодцов, решивших допить свое пиво на солнышке, вывалились из бара, как стадо бегемотов: их животы нависали над серебряными пряжками ремней, не давая им возможности увидеть собственные ступни. Все затаились в ожидании, делая вид, будто ничего не происходит, хотя каждый из участников этой сцены навострил уши и вытянувшиеся наподобие антенн волоски на шее в надежде уловить звук приближающейся машины Люка.
И только Сандру, казалось, вообще не волновало, что будет дальше, она не среагировала, даже когда подъехала и, резко развернувшись, с визгом затормозила машина, а потом хлопнула дверца. Послышался звук быстрых шагов по гравию, на деревянных досках крыльца шаги замедлились и стали звучать громче. Сандра смотрела вниз, пока в поле зрения не появились черные ботинки Люка. Она подняла глаза и увидела пряжку его ремня, а на противоположной стороне улицы — официантку, чья вишневая ухмылка была похожа на рану, полученную в автокатастрофе.
«Ну-ну, — подумала Сандра. — Добро пожаловать во взрослую жизнь. Я буду твоим свидетелем, всем нужен свидетель во время обряда инициации. Я здесь, чтобы увидеть, как задрожит твое тело, рас-сыпятся мечты, чтобы услышать, как разобьется твое сердце. Разве не смешно? Никто и с места не двинется, чтобы тебя успокоить. Привыкай. Наверно, это осколки твоей тарелки и твой сэндвич валяются на полу. Жаль, собака уже съела мясо, но ты на диете, так что отдай и хлеб. Крепись, жизнь еще не до конца с тобой разделалась. — Каблуки зацокали, приближаясь к Люку. — Думаешь подползти и заскулить? Неверный ход сестричка, лучше не делай этого. Засунь свою гордость в задницу и иди домой. Когда все кончится, тебе станет лучше, обещаю. Иначе я отдам его тебе».
