– Темная вода. – Прошептал Лапников. – Она не отразит света… Сомкнется без плеска…
– Никакой темной воды! – Сказал Сергей. – Ведь в конечном итоге…Смотри!!!
– Ух! – воскликнул селянин -Ведь это…
Далеко впереди, над водой, почти на самом краю видимости вдруг блеснул ослепительный свет. Он вспыхнул так ярко, что глазам стало больно, но люди не отвели взгляда. Световой луч ширился и рос и скоро стало понятно, что это солнце прорвалось ненадолго, сквозь толстый слой туч, покрывающих проклятую деревню.
Желтоватый жизненесущий световой поток прорвал и разметал рваные тучевые покрывала. Он пал на темную воду и она ожила. Ожила, вспыхнула лазурным глубинным светом, а затем поверхность покрылась расплавленным солнечным золотом. Взыграла рябью, дробя тысячи солнечных зайчиков и бросая блики на отодвигающуюся прочь тьму.
А затем лазурную водную поверхность и ослепительный прорыв в облаках соединил толстый сияющий световой столб. И столб ширился и свет жизненосными потоками разливался по мертвым окрестностям. Он озарял округу и казалось налитое лучами пространство беззвучно поет в ликовании. Вот она извечна борьба света и тьмы. Потому что свет издревле нес жизнь. А тьма холод и смерть. Энтропия – вот истинное лицо тьмы. И поэтому бы так боимся всего темного, потому что жизнь это тепло энергия, а без энергии не будет и жизни.
Трое людей на крутом песчаном обрыве реки Волги стояли изумлено глядя на это зрелище. Светоносный поток, прорвавший так неожиданно ледяную тьму выглядел великолепным. А ведь это был всего лишь простой луч солнца.
– "А ведь я раньше и не знал, как нужен человеку простой солнечный свет. Не серый, прикрытый тучами, а вот такой, прямой яркий, дающий тепло"! – Подумал Сергей в изумлении. – "Ведь и растения любят свет. Все живое любит свет. Чудо какое!!!"
А световой поток, посияв минуту во всей своей красе начал медленно угасать и утончаться и световые зайчики на волнах бледнели и исчезали. А затем свет исчез, пролом в тучах медленно закрылся и лишь вода продолжала сохранять синеватый чистый оттенок, словно смогла принять и сохранить тот кусочек яркого Июльского дня, что царил снаружи.
Свет погас, но в трех испуганных тьмой людях он остался и продолжал сиять, укрепляя их разум и сердце. На берегу царило молчание. Затихли мерзкие гнусные вопли вдалеке, не шелестели черные тени над волнами и тьма вокруг уже не казалась такой враждебной.
– Это знак. – Произнес Сергей отрешенно. – Я бы сказал даже знамение.
– Это значит что мы все-таки не одни? – Лапников все еще изумленно оглядывался на речную поверхность и теперь все чувствовали пришедшее оттуда тепло.
– Я не знаю что за силы замешаны теперь на нашей стороне, но точно знаю, что мы все-таки не одиноки… Эй а куда делся Кузьмич?
– Тут он, где ж ему быть? – Моментом отозвался Щербинский. – видать не выносит он больше солнечного света. Скоро так и говорить разучится.
– Вставай Кузьмич. – Приказал приезжий разлегшемуся чуть неподалеку змею. Тот в попытке спастись от слепящего луча чуть ли не зарылся змеиной челюстью в землю.
Кузьмич постанывал. Вдвоем с селянином Сергей кое-как оторвал его от почвы, при этом пару раз ободрав руки о покрывавшую полузмея жесткую чешую.
– Что ж ты за змея такая, – бормотал под нос горожанин, – это больше динозаврам подходит, такая чешуя.
Светлое пятно затянуло так же как и минутой раньше на небе. Ландшафт снова принял унылый депрессивный вид, но троих людей он больше не гнел. Они знали, что за этим покровом из тьмы есть яркий свет и голубое летнее небо.
– А хороший денек был перед бурей, – сказал вдруг Щербинский, грубо толкая мутировавшего соотечественника в спину, – купаться все ходили. На пруды на наши, а кто и в Волгу. Ох жарко было, а вода такая синяя.
– Это ты брось. – Произнес Сергей недовольно поглядывая на хмурое черное небо. – Без тебя гадливо. Подумай лучше, что у нас в Москве было не продохнуть от смога, а по ночам было так душно что приходилось спать с полотенцем. Еще в газетах писалось "Когда же это кончится?". Вот и кончилось, мерзнем теперь. Вот извечный вопрос: Что лучше переносит человек. Жару или холод.
