Все еще потрясенный, он подполз к краю крыши, слез на здание пониже и, наконец, спустился на стену окутанного туманом прохода. Там он принял земной облик. От внезапной перемены в ощущениях он пошатнулся, кожу защипало сильнее, словно его покусали огненные жуки. А еще у него болела голова.
Рыча себе под нос, он стал пробираться по узким подмосткам-проулкам. Влажный воздух, казалось, лип к его коже, и одежда становилась от него тяжелее. Лун пересек мост над пропастью, где клубился туман, и вышел на открытую площадь у основания башни.
С площади вели два моста, и несколько лестниц вились вверх и в сторону от нее, петляя между небольших зданий, сгрудившихся вокруг. Над некоторыми входами на первый этаж, на арках и карнизах висели паровые лампы. Все двери были заперты, за исключением одной. Она находилась на второй площадке одной из лестниц, была распахнута, и оттуда лились свет, музыка и изредка доносились приглушенные голоса.
Отсюда башня еще больше походила на массивную крепость без окон. Вход был большим, но его закрывали тяжелые, окованные железом двери, по обе стороны от которых светили большие паровые фонари.
Площадь не была пуста. Лун сразу же ощутил, что в боковых улочках кто-то движется. А прямо напротив он увидел Утеса. Тот, все еще в земном облике, сидел рядом с кучей тряпья, прислонившись спиной к стене. Негромко выругавшись, Лун подошел к нему.
– Значит, гостей они не любят, – сказал Утес, по-видимому решивший сохранить невозмутимость, несмотря на новые сложности.
– Я в порядке, спасибо, что спросил. – Лун прислонился к стене и присел. Мостовая была грязной и пахла плесенью. Потрясенный столкновением с барьером, он ощутил всю усталость, накопившуюся за последние дни, полные длительных перелетов, напряжения и редкого отдыха. – А это кто?
Куча тряпья выглянула из-за Утеса и уставилась на Луна. Глаза существа были большими, темными и чуточку безумными. От него пахло как от земного обитателя. Лун решил, что, судя по размерам, это один из серых, с чешуей и гребнем, как у водных созданий.
– Это Дари. – Утес мотнул головой, указывая на своего нового земного друга. – Его вышвырнули вон из того бара.
– Приве-ет, – сказал Дари, или же он сказал что-то похожее. Лун понял, что Дари не безумен, а просто очень, очень пьян.
Компания голубокожих земных созданий вывалилась из двери бара, и свет парового фонаря замерцал на их жемчужных макушках. Шатаясь и громко разговаривая, они спустились с лестницы. Лун прислонился ноющей спиной к стене.
– Матросы говорили на кедайском. Они называли слово – я думал, оно значит «магнат», но, возможно, оно переводится как «магистр». – Это бы объяснило, как воры нашли древо-колонию и почему они так стремились заполучить семя. Если Ардан был могущественным земным шаманом, то, возможно, семя было нужно ему для магии. Он мог воспользоваться своими способностями, чтобы найти его, и отправил за ним воров. Лун лишь надеялся, что Ардан не заметил, как что-то врезалось в его проклятый магический барьер.
Утес сухо сказал:
– Это сходится с тем, что говорит Дари. Он утверждает, что в этой башне живет могущественный чародей, которого все боятся. – Дари выразительно закивал. Утес прибавил: – Я проверил. Этот барьер тянется до самого низа, до мостовой прямо перед дверьми.
Пьяные земные создания нетвердой походкой шли к другой стороне площади. Двое заметили Луна и Утеса, отделились от остальных и с грозным видом стали быстро надвигаться на них. Дари взвизгнул и сжался в комок.
Когда они оказались менее чем в десяти шагах, Утес зарычал, так низко, что Лун ощутил, как завибрировала мостовая. Двое задир резко остановились и неуверенно всмотрелись в них. Земные обитатели видели в темноте не так хорошо, как раксура, и, скорее всего, могли разглядеть лишь три силуэта, сидевшие у стены. Они потоптались на месте, сомневаясь, а затем ушли, бросая назад беспокойные взгляды. Они вернулись к своей компании, которая все еще шумно и беспорядочно шла через площадь.
Дари облегченно вздохнул, вытащил из-под своих лохмотьев глиняный сосуд и жадно отпил из него.
