Добравшись до верха, они пролезли через дыру с неровными краями и выбрались в ночь, к ветру и шуму разбивающихся волн. Внизу под ними висели паровые лампы, яростно раскачивавшиеся от шевеления левиафана. Лун прищурился, огляделся и понял, что они оказались на окраине города. За ними возвышалась огромная каменная стена, а внизу вперед тянулся гигантский хвост левиафана, похожий на риф. Теперь он двигался по волнам из стороны в сторону и поднимал тучи брызг, помогая существу плыть вперед.
– Что нам теперь делать? – крикнула Карсис в ухо Луну.
Левиафан плыл быстро, но не настолько быстро, чтобы раксура не мог обогнать его в полете. Небо уже серело на востоке, и скоро они должны были лишиться прикрытия ночи. На протяжении всего пути им предстояло бороться с ветром, но вылетать нужно было прямо сейчас. Лун повернулся к Расколу и прокричал:
– Хватай его и следуй за мной.
Эсом начал было говорить:
– Куда мы… – но прервался и вскрикнул, когда Раскол схватил его. Лун покрепче прижал Карсис к себе, расправил крылья и взмыл ввысь, ловя ветер.
Его и Раскола отбросило назад, и они оказались прямо над движущимся хвостом. С силой взмахивая крыльями, они снова поравнялись с задней частью туловища существа, и Лун повел Раскола вверх, набирая высоту.
Лун перенаправлял потоки ветра вдоль крыльев, скользя по нему и продолжая двигаться вперед. Карсис прижималась к нему, крепко стискивая руками воротниковые гребни и уткнувшись лицом в его чешую. На некоторых улицах горели паровые лампы, и в окнах башен виднелся свет, но город казался пустым – должно быть, все сидели по домам.
Лун свернул в сторону, чтобы облететь башню Ардана стороной. Ветер отнес его дальше, чем он хотел, и он пролетел над краем гавани. Большие торговые корабли ушли из нее, и понтонные причалы, волочившиеся по воде, поднимали волны. Маленькие рыбацкие лодки раскачивались в решетчатых люльках, поднявших их на безопасную высоту. Металлический «Клодифор» переместили ближе к пристани, но он все еще качался на воде… «Нет, он парит», – осознал Лун, увидев, что от корабля не расходятся волны. Когда раздался звон колокола, Ардан, должно быть, отправил кого-то в гавань, чтобы поднять корабль.
Борясь с ветром, Лун заложил крюк, чтобы подлететь к заброшенной башне, где он и Утес разбили лагерь.
Ветер закручивался в вихри у крыши башни, и Лун стремительно спикировал вниз, к открытой террасе на верхнем этаже. Он смог подлететь к ней и легко отскочил от стены. У Раскола получилось проделать то же самое, но он оттолкнулся чуть сильнее и приземлился на террасу, неуклюже пошатываясь.
Лун шагнул между колонн в большую комнату, ожидая увидеть в ней мающегося от нетерпения Утеса. Внутри было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но силуэт раксура, ждавший его там, был гораздо меньше. Послышался голос:
– Лун?
– Песня? – Песня не могла оказаться здесь, но все же это была она. Удивленный и немного напуганный, Лун поставил Карсис на ноги. – Что ты здесь де-лаешь?
Песня объяснила:
– Нас послала Жемчужина. Мы догнали Нефриту и остальных вчера поздним вечером и лишь совсем недавно добрались до этого места. Утес увидел нас и привел сюда. Все остальные сейчас внизу. Почему с тобой земная… – Внутрь вошел Раскол, а за ним, спотыкаясь, ввалился Эсом. Песня удивленно уставилась на него. – Кто это?
Раскол поколебался, а затем сделал шаг обратно, к балкону.
– Нет, – резко сказал Лун.
Раскол задрожал, явно желая броситься прочь. Если он сбежит, Луну придется снова ловить его, если ветер, хлеставший вокруг башни, не убьет их обоих. Повинуясь порыву, он принял земной облик. По обычаям раксура, когда перевоплощался тот, кто имел среди них самый высокий статус, остальные поступали так же. Песня тут же последовала его примеру, и Раскол, повинуясь слишком глубоко засевшей привычке, тоже переменился.
Лун потянулся к Расколу, схватил его за запястье и потащил к двери. С Эсомом и Карсис он мог разобраться и позже.
По тускло освещенной лестнице они прошли мимо Корня, который свисал с потолка. Тот увидел их и закричал:
– Лун! Лун вернулся!
Из комнаты этажом ниже лился свет, и Лун услышал знакомые голоса, спорившие на повышенных тонах. В этой комнате не было ни выхода наружу, ни окон, так что никто из осмелившихся выйти сейчас на улицу не увидел бы подозрительный свет в заброшенной башне с заложенными дверьми.
