— Ладно. Я об этом подумаю. Можно поискать кого-нибудь… в театральной школе для начала… Если истории будет рассказывать, надо чтобы умел это делать, — Лиз ко всему подходила фундаментально.
— Можно все что угодно. Но у нас два дня, — отрезала Мари, впрочем, тут же примирительно добавив: — Доспехи возвращаем в студию?
— Нет! — вскрикнула мадемуазель де Савинье. — Мы их где-нибудь поставим! Чтобы просто стояли.
— С этим сложнее. Интерьер продуман до мелочей. Все готово.
— Мы подумаем еще.
— И как вашей головы хватает, чтобы столько думать? — снова засмеялась Мари.
Этот вопрос, в сущности, мучил и Лиз. И собственной голове она удивлялась тоже.
Потому просто пожала плечами и, предупредив дизайнера, что в случае необходимости стоит искать ее между кухней и кабинетом де Савинье, направилась для начала на кухню. К одиннадцати должна была приехать съемочная группа, готовившая рекламный ролик о «Шато дю трубадур» для ТВ. А до этого времени следовало проконтролировать ход подготовки блюд для съемки. Ей до всего было дело. И во все она совала нос, чем крайне раздражала даже собственного отца, что уж говорить о прочих?
Хотя был все же один человек, который скорее радовался ее присутствию и ее интересу.
Уверенный в собственной мужской неотразимости, любимец женщин и обладатель трех гребанных мишленовских звезд Алекс Романи.
— Фея явилась! — воскликнул он, едва Лиз оказалась на пороге его владений.
— Скорее злобный гном, — пробурчала себе под нос мадемуазель де Савинье, проигнорировав приветствие.
Алекс был любимцем ее отца. И Алекс был ее первой большой любовью. Правда, безответной, но это уже другая история, печальная. И самым печальным в ней было то, что лет десять назад, когда самой Лиз было еще только тринадцать, этот засранец, пользуясь абсолютным расположением к нему месье де Савинье, соблазнил сначала его секретаршу, потом его любовницу. А потом и его жену. Мать Лиз. Да и разве тут устоишь?
Впрочем, едва ли кто-то еще знал об этом. И Лиз бы не узнала, если бы не ее феноменальная способность оказываться в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте.
С тех пор прошло время, много времени. И роковой мужчина Алекс Романи вызывал в ней всего лишь досаду оттого, что вообще приходится иметь с ним дело. Но ничего не попишешь. Он по-прежнему ходил в любимцах Виктора Анри Пьера де Савинье. А еще он жил с ее дизайнером. Собственно, он Мари Легран к ним и привел. Хотя это не мешало ему ухлестывать за Лиз. Охренеть ситуация! И как предостеречь Мари, Лиз представляла себе смутно, упрямо отшивая Алекса.
— У нас все готово? — включив хозяйку ресторана, спросила она. — Полчаса!
— Я помню, — усмехнулся Алекс. — Попробуй соус!
— Мне плевать, какой у него вкус, — отшатнулась она от ложки, приставленной к ее рту. — Главное, достаточно ли он киногеничен. Его снимать будут, а не есть!
— Пробуй! — рявкнул шеф и снова приблизился к ней с кастрюлькой и ложкой, наполненной однородной зеленоватой массой. Лиз обреченно вздохнула, отняла ее у него и взяла губами соус. Задумалась на минуту и кивнула.
— Правда, это круче, чем секс? — поинтересовался Алекс.
— Да? Тогда половая жизнь у тебя так себе.
— С тобой она улучшится.
— Нет, спасибо, я не намерена рисковать, — хохотнула Лиз. — Что с мясом?
— Бедный поросенок полным ходом жарится на вертеле.
— Зато это эффектно будет смотреться в кадре.
— Ну никакой культуры питания!
— И тебе придется переодеться в котт.
— Да легко! А во что переоденешься ты?
— Ни во что. Меня снимать не будут.
— Да? Ну поглядим! — рассмеялся Алекс и, чуть подбросил кастрюльку в воздух. Видимо, намереваясь ее поймать. И это было худшее, что он вычудил за день. Потому что в это самое мгновение мимо пробегал кто-то из подчиненных, чуть толкнув его локтем, Алекс оступился, схватившись рукой за Лиз. Кастрюлька же по законам земного притяжения неумолимо стремилась вниз. И доли секунды не понадобилось, чтобы измазаны расплескавшимся соусом были и мадемуазель де Савинье, и месье Романи. Но только де Савинье — в разы сильнее.
По светло-розовому трикотажу платья расползалось очаровательно зеленоватое пятно — от лифа до юбки — источающее нежный аромат чеснока и зелени. Не самое лучшее сочетание цветов не только по версии старушки Коко.
