И когда я слушал, я по привычке восклицал: «Ишь ты!»
Дядя Коля передал факты в том виде, в каком они происходили. Ничего он не выдумал – не тот это был человек, не выдумщик. Конечно, он рассказал о большом преимуществе, которое однажды получил. Все знали, каково в Ялте в разгар лета: все занято, кругом толпы народу. Об этом и в кино показывали, и в книгах писали, и очевидцы описывали. Но откуда взялось это преимущество у дяди Коли? Так ведь он так прямо и сказал: не от себя, а от хозяина в белом костюме и на белой «Волге».
Никого из нас это не могло взволновать больше, чем нужно.
И только Павел В. разбушевался так, будто его смертельно оскорбили. Он схватил лом и швырнул его в сторону дяди Коли, но так, чтобы железяка упала где-нибудь рядом. Чтобы дядя Коля перепугался. А сам он заорал страшным голосом: «Ты что, сволочь, ополоумел? За кого ты меня принимаешь?»
Дядя Коля был человек тихий, неконфликтный. Любил работать. Стремился хорошо заработать, потому что содержал большую семью: жену, двух дочерей и двух сыновей. Затевать ссоры ему было ни к чему. Поэтому, когда Павел В. разбушевался, он предпочел промолчать. Хотя он, конечно, удивился. Он и не знал, что его рассказ не такой уж невинный, что кое-кто придет в ярость и швырнет тяжелый лом.
Мы строили двухэтажный деревянный дом на хозяйском участке, дядя Коля работал внизу, а Павел В. наверху. И вот сверху он и швырнул лом, а потом стремительно перебрался вниз, чтобы изрыгать гадости и проклятия.
Спускаясь сверху, он так суетился и торопился, словно внизу его ждал смертельный враг, оскорбивший всю его семью и весь род во всех коленах. Он точно хотел разорвать дядю Колю, разрубить его на куски.
Добравшись до дяди Коли, Павел В. схватил топор и с такой силой вогнал его в бревно, прислоненное к стене дома, что мы потом насилу его вытащили.
«Что ты, сволочь, о себе рассказываешь? – снова заорал Павел В., угрожающе размахивая руками. – Где ты мог бывать в ресторане в Ялте? Ты – замухрышка, обалдуй, шантрапа! Погляди на себя! Пень болотный! А главное – ты хоть на секунду задумался, что ты рассказываешь? Да я эти новеллы про ресторан и человека в белом костюме где только ни слышал! Их от Балтики до Чукотки рассказывают… И всегда одно и то же – слово в слово… Эту басню про ялтинский ресторан со служебного входа болтуны-пройдохи в каждом поезде, в каждом самолете тискают! Но добро бы ты был солидный человек, чтобы тебе поверить! Но ты же – таракан, куда тебе до ресторана в разгар сезона! Тебе корку хлебную в подворотне и то не довелось бы получить!»
Почему Павел В. пришел в бешенство от такой простой вещи, мы не знали.
Оказалось, что таков у него характер. Чье-либо преимущество приводит его в ярость.
После дяди Коли настала моя очередь «наскочить» на этого странного человека.
Теплым вечером, хорошо поработав, мы раздобыли пива и устроились на крыльце дома. Пиво было обыкновенное, «Жигулевское». Всем известно, что оно не везде одинаковое, в том или ином регионе оно лучше или хуже. И мы стали вспоминать, где «Жигулевское» лучше всего. Потом заговорили о марках пива вообще. Припомнили редкие сорта: «Праздничное», «Бархатное», «Мартовское», «Портер». И я рассказал случай, который произошел со мной в Ленинграде: в буфете железнодорожного вокзала мне удалось купить сразу двадцать бутылок редкого пива – по десять «Мартовского» и «Праздничного».
Я положил бутылки в рюкзак, сел в поезд и поехал в родной город. В купе угостил пивом офицера-моряка с Каспийского моря. И он, узнав, сколько у меня редкого пива, сказал: «Слушай, парень, ты еще обязательно такого пива купишь, а в наших краях «Мартовское» и «Праздничное» большая редкость. По правде сказать, его никто и не видел. Продай мне твои бутылки по тройной цене! Я приятелей-моряков угощу, и они будут всю жизнь это вспоминать. А еще я тебе хороший складной нож подарю. Вот, гляди!» И капитан-лейтенант вынул из чемодана очень хороший складник ручной работы.
Я взял нож и отдал моряку пиво просто так, бесплатно. Он был в восторге. Хлопал меня по плечу и говорил: «Ну, брат, выручил!»
