По правде говоря, большую роль в этом также сыграло то хорошее влияние, которое он оказывал на других.
И вот в Гростенсхольм в 1645 году вернулся необыкновенно молодой врач. Ему шел только двадцать второй год. За это время он превратился в не очень высокого, отзывчивого и мягкого молодого мужчину с небесно-голубыми глазами и отливающими медью волосами, концы которых завивались легкими локонами. Улыбка его могла смягчить сердца самых жестоких людей, а холодных — заставить улыбнуться.
Он был действительно замечательным юношей. И его мать Ирья очень гордилась им. Таральда, который раньше старался показать, что он любит Колгрима не меньше, чем младшего сына, перестали мучить угрызения совести, и сейчас он открыто демонстрировал отцовскую любовь к Маттиасу. И тот понимал и уважал отца. Ибо Таральд в самые первые годы относился к Маттиасу очень сдержанно, чтобы Колгрим не чувствовал себя посторонним или обойденным.
Но это не помогло. Колгрим остался таким, каким был на самом деле, — волком в овечьей шкуре. А сбросив ее, он многих повлек за собой в пропасть. Маттиас, Тарье… и нельзя отрицать: здоровье Дага сильно пошатнулось после последних злодеяний Колгрима.
Сколько скорби и горечи принес он им! Особенно тяжело все это было для Таральда, после ужасной кончины Суннивы и долгого загадочного отсутствия Маттиаса.
Пока Маттиас под ритмичный и приглушенный звон бубенцов ехал в санях, он думал о встрече с Калебом. Эта встреча потрясла его.
Калеб стал взрослым, ему уже исполнилось двадцать семь лет. И в нем ничего не осталось от прежнего идеалиста. Маттиаса встретил твердый и ожесточенный человек.
Поработав несколько лет писарем в Лагтинге, Калеб решил попытаться стать самостоятельным, осуществить мечту своей юности. Судьи, едва замечавшие своего писаря, не противились его уходу.
После этого Калеб действительно делал все для освобождения детей с работ, которые были вредны для них. Но всюду он встречал сопротивление. Никто не хотел его слушать, так как люди, обладавшие властью, часто сами использовали детский труд. Выступая против жестоких работодателей, он обретал врагов.
Если бы был жив помощник судьи Даг Мейден!
Была у Калеба и другая мечта, осуществление которой он постоянно откладывал. Еще мальчиком в шахте и после нее он мечтал о том, что встретит хорошую простую, привязанную к земле девушку, на которой женится. Но женщины, с которыми ему приходилось сталкиваться в попытках помочь несчастным детям бедных кварталов, были не таковы, чтобы на них жениться. Калеб далеко обходил их. Разочаровавшись, он создал для себя искаженный образ молодых девушек, не отвечавший его мечтам. Абсолютно!
Конечно, ему удалось спасти несколько детей от рабства. Но для чего? Они теперь бродили по улице без дела, просили милостыню или воровали.
В конце концов все накопленные деньги кончились, а сам он почувствовал себя таким разбитым, что у него возникла потребность снова встретиться с теми людьми, которые его понимали. Он написал Лив, всегда остававшейся его другом, и попросил разрешения приехать повидаться. Она тут же ответила согласием. В Гростенсхольме Калеб буквально свалился от усталости. В первые дни Лив дала ему возможность отдохнуть, и он лишь сидел на стуле.
Он был сильно огорчен тем, что не оправдал их доверие.
— Послушай, — сказала Лив. — Мой муж, Даг, которым ты так восхищался, в молодости так же, как и ты, сражался с ветряными мельницами. Он пытался улучшить условия труда рабочих лесопилок, а добился лишь настоящей бури возмущения. Вынужден был сдаться, ибо был молод и неопытен. Так что не только тебе не повезло.
Калеб промолчал. Он только кивнул головой в знак благодарности. Он стал очень сильным с крупным, почти совершенно чистым лицом под светлыми волосами. В глазах как и раньше был тот же голубой блеск, но их них исчез энтузиазм, искра жизни и желание трудиться. Сейчас они стали узкими щелочками. Каждый будет несчастлив, если ему придется все время сталкиваться с сопротивлением.
Таким был Калеб, когда Маттиас вернулся домой. Молодому врачу было больно, что его друг стал циничным и потерял веру в людей.
