— Я знаю, как обращаются с маленькими людьми. И не боюсь.
— Хорошо! Мы поможем тебе. Согласен?
Калеб был подавлен. Когда же удивление от неожиданного предложения прошло, он сердечно поблагодарил Дага. Но настоял на том, что будет работать в усадьбе. Такую работу он получил. Его поселили в одной комнате с Маттиасом, чему тот был очень рад, так что все складывалось прекрасно.
Наступил день, когда Даг решил, взяв с собой мальчиков, поехать в Конгсберг.
Это обеспокоило Лив. Трагические события сильно подействовали на Дага. Он очень ослабел. Часто появлялась одышка — свидетельство сердечной болезни.
— Ты действительно поедешь, Даг?
Он выглядел помолодевшим, был весел.
— Эту проблему я должен разрешить, Лив, ты же знаешь. Она касается и маленького Маттиаса. И многих, многих других подобных ему мальчишек.
Она посмотрела на его воодушевленное лицо и была вынуждена сдаться.
И троица поехала в Конгсберг, где Даг хорошо знал всех судейских чиновников. Судебный процесс был подготовлен искусно. Обвиняемыми стали Нермаркен и Хаубер.
Оба, естественно, отрицали свою вину. Нет, детей в шахте, нет, идите посмотрите сами!
Лучше бы они этого не говорили.
Суд поймал их на слове. Обвиняемые совершенно не боялись, так как хорошо подготовились, пригрозив всем рабочим увольнением и еще более худшим, если они хоть слово вымолвят о мальчишках!
Даг Мейден в Конгсберге не был председателем суда присяжных, но он выступал с обвинением этих двоих. Как дед одного из мальчиков, он был правомочен сделать это. Он присутствовал на судебном процессе все время, и его достоинство сыграло большую роль. Суд безусловно верил каждому его слову. Но доверял ли он мальчикам?
Весь состав суда вместе с Маттиасом и Калебом, после основательного их допроса, спустился в шахту.
Как выглядела шахта? Опишите ее! Опишите помещение, в котором жили! Расскажите, как вам удалось бежать!
Нермаркен и Хаубер утверждали в свою защиту, что кто-то из обозленных рабочих подговорил мальчишек, чтобы приставить начальникам нож к горлу.
Но мальчики исключительно точно описали шахту, даже многие мелкие детали, на которые никто бы раньше не обратил внимания.
Члены спустились в шахту. Конечно, никто из рабочих не осмелился дать свидетельские показания. Но они не опровергали и слов мальчиков. Шахтеры просто отказывались отвечать. А это уже говорило само за себя.
Рассказ мальчиков соответствовал действительности в самых мельчайших деталях. Они смогли даже по именам назвать всех до единого забойщиков. И суд потребовал потушить огонь в печи и послал в трубу маленького худого рабочего, который подтвердил, что этой дорогой можно выйти на улицу. Однако, никто не понимал, как они сумели вытащить смертельно больного Кнута. Решетка, само собой разумеется, вновь была обмазана раствором, но было ясно, что это сделали недавно.
Однако сокрушающим ударом явились свидетельства Калеба. Он показал, где лежали погребенные под обвалами тела Серена и еще несколько мальчиков. Немедленно затребовали лопаты, и преступления Нермаркена и Хауберга были полностью доказаны.
Они пытались свалить вину друг на друга, но это не помогло. Их приговорили к смертной казни, и они были повешены.
Казни мальчики не видели. Не видели и того, что для Нермаркена потребовалась веревка двойной толщины. Под тяжестью его тела виселица задумчиво поскрипывала.
Было доказано, что использование детей на работах в шахтах было необычным явлением. Такое практиковалось только здесь и то только во время правления этих двух потерявших совесть людей.
Однако Даг настоятельно рекомендовал Калебу не отказывать от решения помогать детям. Существовало множество рабочих мест, с которых нужно было их убрать. Детей эксплуатировали повсюду, заставляя напряженно трудиться с раннего утра до позднего вечера. Но труд их, как правило, не оплачивался.
Спустя год после суда в Конгсберге с Дагом случился первый удар. После него он оправился, но принял решение оставить должность помощника судьи и постоянно быть дома. У него появилась возможность больше времени уделять учебе Калеба.
Лив радовалась, что он дома и она может ухаживать за ним.
