Тарье в страшном смятении промчался через весь замок, ни разу не выглянув через окна наружу. Если бы он посмотрел во двор, то увидел бы, что убегавшие кнехты были встречены воинами оберкоменданта на мосту через крепостной ров, так как граф уже получил донесение и поспешил в замок, а когда он встретил скачущего на лошади молодого посланца, передавшего ему сообщение Тарье, он приказал своим людям двигаться еще быстрее.
Кнехты бросились в другую сторону, но один из слуг замка быстро опустил решетчатые ворота, и наемники оказались запертыми на мосту. Многие попрыгали в ров, но мало кто из них вышел живым из боя.
Несколько кнехтов оставались еще в замке; они были далеко и не могли слышать предупреждающих криков. Когда Тарье приблизился к месту, где пряталась Корнелия, он услышал пронзительный, наполненный злобой женский голос, и на этот раз он не ошибся. Это была Корнелия.
— Убери свои волосатые обезьяньи руки, — крикнула она тоном, который, казалось, должен был изображать ледяное презрение, но голос сорвался на фальцет, насыщенный одним чувством злости.
— Думаешь, я позволю какому-то отвратительному мерзкому существу дотронуться до меня? Это относится и к тебе! — добавила она еще более резко. — Твоя мать, должно быть, влюбилась в борова, когда зачала тебя, уродина!
«Боже, помоги мне!» — подумал Тарье, подбежав к двери, ведущей в помещение с лестницами. Этот крик, наверное, слышала и ее обходительная тетя Юлиана!
Не раздумывая, Тарье влетел в дверь на защиту девушки, попавшей в беду.
Как уже говорилось, удача сопутствовала храбрецу, хотя здесь скорее следовало бы сказать глупцу…
Не зная для чего, он все время таскал с собой алебарду и, когда ворвался в большой зал с лестницами, имел весьма устрашающий вид.
Два кнехта, которые не были ни уродцами, ни отвратительными, пустились наутек, но причиной этому был не страх перед Тарье, а скорее то, что один из них случайно выглянул в окно и увидел баталию на мосту.
Корнелия немедленно признала в нем героя и бросилась в его объятия.
— О, Тарье, ты пришел! Я знала, что ты должен был прийти!
«Это что за представление?» — подумал он раздраженно и в то же время теперь, когда опасность миновала, внутренне смеясь. И тут внезапно он потерял дар речи. У него полностью перехватило дыхание оттого, что Корнелия оказалась в его объятиях. А она не замедлила воспользоваться обстоятельствами. С прирожденной женской хитростью она заставила Тарье поверить, что это он поцеловал ее, а не наоборот. Такие трюки женщины проделывали с момента появления человечества на земле.
Да и Тарье особо не сопротивлялся.
В действительности сильно занятый ученый никогда и представить себе не мог, что в жизни существует такое блаженство! Начав поцелуй, он не мог его завершить, а Корнелия была не той девицей, которая прерывает такой поцелуй преждевременно.
Он очнулся не по своей воле, а когда услышал посторонний голос.
— Что я вижу! — воскликнул комендант Георг Людвиг Эберхардссон Левенштейнский и Шарффенекский.
Дыхание восстановилось, и Тарье освободился от обольщающих объятий Корнелии.
— О, дядя! — взвизгнула она. — Тарье скомпрометировал меня! Но как истинный рыцарь, сделал это с честными намерениями.
— Нет, подожди секунду, — промолвил застигнутый врасплох Тарье.
— Разумеется, ты должен попросить моей руки, — громко просуфлировала Корнелия.
— Твоей руки? О, нет! Я не хочу надевать на себя хомут.
— Что? — прошипела она, а оберкомендант улыбнулся.
— Своенравные девицы, — огрызнулся Тарье, — превращаются в своенравных жен.
Какое-то мгновение Корнелия выглядела абсолютно беспомощной. Она теряла последний шанс. Если еще раз Тарье…!
На ее детском разочарованном личике отражалась вся ее решительность. Тарье смягчился и погладил ее по щеке.
— У меня не было такого намерения, Корнелия, — произнес он покаянно и торопливо. — Я только подтрунивал над тобой.
Уверенный в том, что получит отказ, он обратился к ее дяде:
— Господин оберкомендант, я прошу руки вашей юной родственницы.
Но что это! Граф сразу понял, что Тарье именно тот человек, который способен держать Корнелию в узде. И перед ним большое будущее. Его имя звучит аристократически. И он необыкновенно порядочен. Так почему бы и нет?
