Лапа стервятника находилась слишком близко, чтобы о ней забыть.
— Эй, сегодня днем меня сбила машина, — проговорился я.
Лаура пристально посмотрела на меня.
— Ха! — сказала она. — Я на это не куплюсь.
— Это не шутка, — сказал я. — Меня сбила машина. Правда.
— А ты встал и ушел? — сказала она. — Так кто же ты на самом деле? Супермен?
— Неважно, — пробормотал я. Я видел, что она мне не поверила.
Лаура постучала карандашом по журнальному столику.
— Знаешь, завтра утром я тоже буду играть в футбол, — сказала она.
— Да, я знаю, — ответил я. — И?
— Значит, вы с Кори не думаете, что у меня тоже есть шанс?
— Конечно, у тебя есть шанс, — сказал я. Я застонал. — Ты намного меня опережаешь.
— Вы с Кори оба такие чудаки, — сказала она. Она ткнула меня в живот резинкой карандаша.
— Мы не такие! — сказал я. — Почему мы чудаки?
— Ходите вокруг, нося эти уродливые лапы, — сказала она, покачав головой. — Я не могла поверить, когда ты попытался отдать ему одну, а у него уже была своя.
— Да. Это было немного странно, — признался я. Затем добавил. — Но от своей я избавился.
У Лауры отвисла челюсть.
— Прости?
— Я выбросил свою в мусорный бак на заднем дворе, — сказал я. — Это были плохие новости. Я не верю в счастливые талисманы.
Она засмеялась.
— Тебе понадобится счастливый талисман на завтрашней игре. Я собираюсь уничтожить вас обоих.
Мы заполнили рабочие таблицы. Не думаю, что ледники очень интересны. Но мисс Харрисон, должно быть, очень нравится эта тема. Она продолжает давать нам задание за заданием о ледниках.
У нас с Лаурой еще оставалось несколько печенек. На самом деле, мы съели всю тарелку. Потом она пошла домой.
— Удачи тебе завтра, — сказала она, выходя за дверь.
Она мне понадобится, — подумал я.
Мой последний шанс.
Позднее, я переоделся в свою пижаму и лег спать. Я чувствовал себя беспокойным. Мой живот продолжал урчать и стонать.
Я знал, что не смогу расслабиться, пока мусор не будет подобран и лапу не увезут.
Легкий ветерок колыхал мои занавески. Я подошел к окну и посмотрел на улицу. Мое окно выходит на задний двор. Я видел папин огород.
Стебли томатов склонялись на север. Ветка клена упала рядом с гаражом. Она лежала в траве, приподняв один конец, точно жирная змея.
В лунном свете трава мерцала, словно серебро. И… и…
Что это был за темный предмет, скользящий по серебряной траве?
Словно темная перчатка, ползущая к дому.
Я смотрел на нее, застыв в ужасе. Я смотрел, как она скользит и ползет сквозь яркий лунный свет.
Лапа. Лапа… ползла обратно.
— Неееееееееет! — в ужасе взвыл я. — Неееееееет!
29
Я отвернулся от окна и глубоко вздохнул. Я чувствовал, как кровь пульсирует в висках.
Этого не может быть.
Это невозможно.
Лапа ползла к дому, принося мне свое невезение.
Возвращалась, чтобы испортить мои шансы завтра утром.
Нет. Не получится!
Прежде чем я сообразил, что делаю, я бежал босиком вниз по лестнице. В доме было темно. Мама и папа, должно быть, крепко спали.
Я был в пижаме, но мне было все равно. Я вырвался из кухонной двери и побежал на задний двор. Мои босые ноги скользили и скользили по мокрой, росистой траве.
Прохладный ветерок подул на мое горячее лицо. Моя пижамная рубашка порхала как воздушный змей на ветру.
Белый лунный свет заливал лужайку. Задний двор блестел почти так же ярко, как днем.
Где она? Где?
Мои глаза сканировали газон, пока я бежал. Я должен был найти ее.
Что бы я сделал с ней, когда нашел? Отнес бы ее так далеко, как только смог?
Я перепрыгнул через упавшее дерево. Старое кленовое дерево скрипело и стонало на сильном ветру.
При ярком лунном свете я видел каждый сорняк, каждую травинку.
И вот она! Темная лапа! Медленно скребет… так медленно… через мокрую траву.
Я остановился, сердце колотилось так сильно, что у меня болела грудь. Мои колени чуть не согнулись. Я сделал еще один глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
Затем я опустился, чтобы поближе взглянуть на ползущую лапу.
— Ух ты, — пробормотал я вслух. — Надо же.
Не лапа.
Это была не лапа. Это была маленькая черепашка. Квадратный темный панцирь на фоне мерцающей травы.
Черепашка. Медленно ползет по заднему двору.
У меня вырвался смех. Мне хотелось веселиться. Но это могло разбудить моих родителей.
