— Да снизойдет свет твоего бога на благочестивую душу твою, о Джехути! — запел с новой силой Арганбек, подталкивая не особо сопротивлявшегося стигийца к своим товарам. — Мой жалкий умишко все же в состоянии осознать, что твою скромность не прельстить ни украшениями, ни благовониями, ни пряностями, ни шелковыми тканями. Но не пристало священнослужителю мерзнуть! Здесь, в студеной Сакалибе, морозные ветры, слуги сурового Борея, могут причинить ущерб твоему драгоценному здоровью! Но у Арганбека найдется кое-что для тебя, о, уважаемый Джехути!
И он в мгновение ока накинул на его плечи рысью шубу, за час до того сторгованную у местного скорняка за набор вендийских душистых масел.
— Как влитая сидит! — мурлыкал Арганбек, ласточкой порхая вокруг стигийца и поправляя складки на богатом меху.
При виде рысьего серебристого меха тень смутных воспоминаний мелькнула в тусклых глазах стигийца, которые на мгновение вспыхнули желтым зловещим огнем. Наблюдавший за этой сценой Саидхан тихонько сделал знак отвращающий зло — до Согарии доходили слухи о черном колдовстве стигийцев. Но Арганбек, казалось, ничего не замечал, продолжая заливаться соловьем и расхваливать шубу.
— Ну, хорошо, хорошо, — снисходительно улыбнулся стигиец. — Мне нравится твоя шуба, я беру ее. Прими вознаграждение, друг мой!
И он протянул ошеломленному торговцу огромный, сверкающий зеленым огнем изумруд. Глаза у видавших виды негоциантов полезли на лоб.
— О, высочайший, — пролепетал Арганбек, хватая изумруд и пряча его за пазуху. — Выбирай все, что угодно твоей благоуханной душе! Вот вендийские притирания, иранистанские и афгульские шали, кхитайские шелка и бронзовые зеркала, дамастские кинжалы! Бери все, о светоч души моей!
Он бросил вороватый взгляд на обалдевшего Саидхана — оба прекрасно понимали, что за деньги, которые можно было выручить от продажи изумруда, здесь можно купить сто таких шуб и весь товаришко, вместе с торговцами впридачу.
— Не к спеху, друг мой, не к спеху! — небрежно отмахнулся Джехути. — Этот камень твой, Ты заслужил его за свою проницательность и предупредительность, столь несвойственные обычным людям! Не терзайся сомнениями — я тоже знаю истинную цену изумруда, — стигиец слегка улыбнулся желтыми зубами, и от его зловещей ухмылки Арганбеку стало как-то не по себе. — Единственное, что я прошу у тебя, почтеннейший, — окажи мне всего одну услугу!
— Я весь внимание, — почтительно изогнулся кангхиец, поедая стигийца глазами.
— Глядя на тебя, достославный Арганбек, я вижу, что ты весьма опытен и осведомлен о делах, творящихся в этой северной стране. Поведай мне, уважаемый, о том, что происходит в последнее время при дворе правителя Сакалибы.
— Ужасные новости! — Арганбек округлил глаза и снизил голос до шепота. — Ты, наверное, уже осведомлен, высокочтимый Джехути, о том, что исчезнувший двадцать лет назад наследник Таргитай занял престол и прогнал колдуна Заркума… — Купец сотворил знак, отвращающий демонов. — Да-да, того самого, который наслал на Сакалибу полчища жутких гарпий, вызвав их из далекой, ледяной Патении, лежащей у Северного Океана. Но Таргитай не смог бы занять Хрустальный Престол, если бы с ним не было Конана, дикого воителя из стран заката, будь он неладен!
При этом Арганбек быстро огляделся по сторонам и демонстративно сплюнул.
— Конан? — В глазах стигийца вновь зажглись желтые огоньки. — Что ты знаешь об этом человеке?
— Говорят, что он демон, — глаза Арганбека едва не выкатились из орбит, а голос перешел в еле слышное шипение. — Он приплыл сюда с Западного моря по подземным потокам бездны Апсу! Он заставил — не иначе как колдовством — военачальника Ишпака провести его войско тайным ходом прямо во дворец. Он зарезал Шульгу прямо в постели, а Заркум спасся бегством и теперь бродит где-то в горах. Но самое страшное — недавно во дворце раскрыли заговор, который Конан плел вокруг правителя. Он убил Ишпака и пытался надругаться над любимой наложницей правителя, И теперь его изгнали из дворца, и вообще из страны. Вот только боюсь, что он все еще бродит где-нибудь поблизости. Так что будь осторожнее, глубокоуважаемый! Не приведи Эрлик угодить в когти этого нелюдя!
