Добытчики делали на этом немалые барыши, однако тут же спускали их в прибазарном кабаке. Обнищав за какую-то седмицу, они вновь возвращались в глушь — на полгода, а то и на год.
Однако прибыли охотников за пушниной не шли ни в какое сравнение с прибылями, которые получали люди, занимавшиеся более опасным, но и гораздо более выгодным делом. Эти были так угрюмы и неразговорчивы, что даже соотечественники смотрели на них с суеверным страхом. Два раза в год эти люди совершали путешествие в загадочную Страну Аримаспов и возвращались нагруженные слитками золота, серебром, медью и драгоценными камнями. Вокруг этих молчаливых людей всегда роем вились гирканские купцы.
Порой в толпе мелькало желтое, с раскосыми глазами лицо кхитайца, а иногда встречался и оливковый вендиец в огромном тюрбане, с влажно поблескивающими темными бархатными очами.
Было очевидно, что жителей Кангара ничем не удивить. Но даже они на мгновение умолкали и, округлив глаза, наблюдали за удивительным человеком, который, опираясь на резной посох, украшенный головой кошки, важно шествовал по базару. Чужестранец был очень высок — даже на фоне рослых будинов, герулов, мунган и кемеров. Кроме того, он был смугл — особенной, странной смуглостью, отличавшейся как от оливковой кожи вендийцев и южных гирканцев, так и от бронзового и медного загара гирканцев Востока. Цвет его кожи скорее напоминал старую слоновую кость. Такого цвета бывает кожа кхитайцев. Но этот чужак был их полной противоположностью. На голом, бритом или лысом, черепе блестела туго натянутая сухая кожа, а из-под огромного лба сверкали черные хищные глаза, разделенные крючковатым, как у коршуна, носом.
Несмотря на высокий рост и довольно широкие плечи и грудь, странный чужеземец был очень тощ, но это отнюдь не говорило о слабости. Скорее, наоборот, в его поджарости сквозила недюжинная сила.
Худое тело чужеземца было облачено в белую, ниспадающую до земли хламиду, наводившую на мысли о зное южных пустынь и резко выделявшуюся на фоне мехов, овчины и кожи, в которые было обряжено большинство пришедших на базар. Удивительный человек зябко поеживался от малейшего порыва ветра с Рипейских гор, хотя осень только начиналась. Все свидетельствовало о том, что чужестранец родом из какой-то очень далекой южной страны.
Арганбек — торговец из Кангхи — ушлый мужичок с серьгой в ухе, долго, с любопытством присматривался к странному южанину, а затем спросил у своего соседа — Саидхана из Согарии:
— Послушай, почтеннейший! Ты не знаешь, к какому роду-племени относится этот странный человек с козлиной бородкой?
Саидхан — сухощавый нахохленный торговец пряностями долго рассматривал крючконосого гиганта, затем, пожевав сморщенными губами и пропустив бороду через ладонь, важно произнес:
— Сей человек — уроженец далекого Мисра, страны, в которой поклоняются змеям, а каганов хоронят под большими каменными курганами. Через эту страну течет величайшая река в мире, именуемая Последней, ибо за ее истоками находится странный Огненный Пояс, где гибнет все живое.
— Тогда, наверное, и в Мисре жарковато? — осведомился дошлый Арганбек, окидывая оценивающим взглядом зябнущего южанина.
— О, да, в этой далекой стране стоит вечное лето. Страшный зной опаляет землю, и если бы не влага Последней Реки, пустыня давно поглотила бы эту страну.
— Тогда понятно, в чем может нуждаться этот чужеземец в здешних краях, — сделал вывод Арганбек и, не теряя времени, бойко подскочил к южанину и бесцеремонно вцепился в его костлявую руку.
Тот резко повернулся, разглядывая своими огромными матовыми глазами наглеца. Любой бы смутился от этого странного взгляда, но только не Арганбек. Не зря про него говорили, что он с самим Эрликом сторговался бы.
— Почтеннейший! — звонко кричал проныра. — Сама золотая нить твоей благоухающей судьбы привела тебя к скромному рабу Тенгри — Арганбеку из могучей Кангхи. У меня найдется все для услады твоей души, о… Как зовут тебя, уважаемый?
— Джехути, — ответил южанин мягким вкрадчивым голосом, — зови меня Джехути. Я — проповедник учения Отца Сета из далекой Стигии, которую вы называете Мисром.
