— Негодяй! — прохрипел Алп-Манаш. — Это тебе даром не пройдет!
Молниеносным движением он выхватил из-за голенища сапога нож и метнул его прямо в глотку наагу. Ни один человек не смог бы увернуться от такого броска, но Кахха стремительно отпрянул, и нож, свистнув у самого его виска, вонзился в горло одного из волосатых оруженосцев. Человек-обезьяна, закатив глаза, с хрипом повалился навзничь, а в грудь Алп-Манашу полетел следующий огненный шар.
Хан, ожидавший нападения, мгновенно поднял на дыбы своего коня. Шаровая молния прожгла несчастному животному внутренности, оно с истошным ржанием рухнуло оземь и задергалось в предсмертных конвульсиях, и хан едва успел выскочить из седла.
Кахха ощерил изогнутые зубы в демонической усмешке:
— Ты хотел отомс-стить мне, человечишка? За с-смерть своего мальчишки, не так ли? О да, вы, люди, так трепетно относ-ситесь к долгу крови! Придетс-ся и мне уподобиться вам! С-смотри же, Алп-Манаш, и учис-сь, какой должна быть месть! С-сейчас твой мальчишка отомс-стит тебе же за дерзкое посягательс-ство на мою жизнь. Ибо душа его отныне принадлежит только мне! И даже когда я умру, его душа будет с-служить моей в потустороннем мире!
Глаза наага вспыхнули безумным светом, когда он обратился к еще дымящемуся трупу Абруя:
— Вс-стань, ничтожество! Покарай дерзновенного, ос-смелившегося поднять руку на влас-стелина! Во имя С-сета — приказываю тебе! Вос-стань!
С глухим стоном, мотая головой из стороны в сторону, мертвец начал подниматься. Огромная дыра с рваными палеными краями зияла в его груди, глаза невидяще уставились на Алп-Манаша. Руки, белые как снег, медленно нащупывали чукмар.
— Подними свое оружие, падаль, и ис-сполни мою волю! — повторил свой приказ Кахха, и зомби, подняв чукмар, бросился на своего бывшего господина.
Алп-Манаш с трудом увернулся от нападавшего на него трупа. Он прекрасно понимал, что обычные раны не прикончат единожды убитого. Ловко уворачиваясь от ударов, он, подняв акинак, принялся хладнокровно расчленять тело своего бывшего любимца. Лишь после того, как он изрубил труп Абруя в кровавые лохмотья, атака мертвеца прекратилась.
И в этот момент его настиг новый шар, пущенный коварным Каххой. Но это был уже иной вид оружия. Ибо шар, едва коснувшись тела Алп-Манаша, неожиданно раскололся на сотни ледяных игл, впившихся в плоть. Хан почувствовал, как леденеет кровь в жилах и туманится разум.
— Ты с-станешь ледяной с-статуей, хан, — будто издалека услышал Алп-Манаш вкрадчивый голос змея, — и будешь оживать по моему приказанию и исполнять любые прихоти твоего повелителя. Прекрасное пополнение к моей коллекции!
— Не бывать тому, выродок! — враз осипшим голосом прошептал Алп-Манаш,
Немеющие руки с трудом нащупали амулет, с детства висевший у него на груди. Перед глазами встала на миг старая, сморщенная как печеное яблоко, седовласая ведьма Мэскэй. Ее костлявые, иссохшие руки повесили талисман на шею маленькому отпрыску хана, а беззубый рот, шамкая, приговаривал при этом:
Во имя белых ветров!
Во имя черных звезд!
Во имя Папая-громовержца!
Во имя Денгирмах-Инанны!
— Знай, Алп-Манаш, в сем священном амулете — высушенная и растертая в порошок кровь Эрлика! Коли окружат тебя враги и будет неоткуда ждать спасения, открой его и высыпь ворогам в глаза чудесный порошок!
Мысленно поблагодарив старую колдунью, Алп-Манаш, уже начавший замерзать, рванул талисман с шеи. Из порвавшейся ветхой ткани на ладонь посыпались сухие и острые крупинки. Зажав в руке горсть порошка, Алп-Манаш собрал остаток сил, в отчаянном броске настиг ухмыляющегося змея и сыпанул ему прямо в глаза священное снадобье.
— Во имя белых ветров!
— Во имя черных звезд!
— Во имя Папая-громовержца!
— Во имя Денгирмах-Инанны!
— шептал немеющим языком Алп-Манаш.
Холод все больше сковывал его члены, но это не помешало ему увидеть, как перекосилась гнусная морда человекозмея и враз потухли его желтые глаза. Нааг стал заваливаться в седле, и его рука безвольно выпустила цепь, с которой так яростно рвался на свободу даир-волк.
— Ну же, ну же, волчина! — поощрительно прошептал хан. — Давай, перегрызи мне глотку! Уж лучше душа моя вселится в волчье тело, чем станет вечно служить в преисподней духу проклятого гада!
