Злая игрушка. Колдовская любовь. Рассказы - страница 105

Хочу отметить одну аномалию. Основанное на опыте предвидение событий, которые по логике вещей должны произойти (время показало правильность моих предположений), не только не ослабляет желания ступить на запретный путь, но даже подогревает его и усиливает. Разве не дьявольская алхимия управляет нашими чувствами, которые, вместо того чтобы вести от тьмы к свету, как того требует логика нормальных чувств, действуют наоборот: ведут нас от света к сумраку и от познанного — к тайне? С перехода через границы начинается систематическое нарушение всех добрых начал, от природы заложенных в человеческое сознание. Человек ищет окончательную истину наперекор своим заблуждениям».

Предание гласит: принц Непослушный вопреки советам своих Учителей хочет ступить на Запретный Путь, где его подстерегают многие Искушения. Он знает, что, если не будет Сильным, погибнет в пасти Чудовища. Принц верит в себя, ступает на Сумрачный Путь и побеждает Чудовище. Этой победой он приобретает Мудрость.

Три головы оборачиваются к нему: Ирене, Зулема и мужчина.

Мужчина встает и пожимает ему руку. Он невысок, на носу с горбинкой очки, держится крайне холодно. Слова с каким-то присвистом вылетают из тонких губ. Бальдера охватывает брезгливое чувство.

— Очень рад с вами познакомиться, инженер Бальдер… Бальдер садится за столик напротив Ирене. Погружается в ее красивые глаза, которые из карих стали зелеными.

— …как вы понимаете, было необходимо…

Мужчина говорит с медоточивой хитрецой. Бальдер поддакивает, но почти его не слушает. Зато пожирает взглядом лицо собеседника — маленький человечек своей непривлекательной персоной олицетворяет дело первостепенной важности.

Бальдер старается собраться с мыслями и повторяет:

— Разумеется… разумеется… Мне тоже хотелось с вами познакомиться…

Зулема смотрит на него и подталкивает подругу локтем. Холодный человек высвистывает увертюру к первому действию:

— …от Зулемы я узнал, что вы женаты.

Бальдер уже овладел собой и смотрит на живую изгородь из бирючины, отгораживающую от улицы утрамбованную землю патио. Пентаграмма телеграфных проводов прерывается в вышине зеленым треугольником магнолии. У самой земли, за кустами бирючины, мелькают белые альпаргаты и черные брюки…

— …должен признать, что вы поступили как порядочный человек…

Бальдер спрашивает себя: «Неужели этот человек так груб как его расписывала Зулема?»

— …но этого не достаточно. Я друг семейства Лоайса…

— Как вы себя чувствуете? — спрашивает Бальдер Ирене не решаясь при посторонних говорить ей «ты». Потом поворачивается к Альберто и решительным тоном спрашивает: — Что вы обо всем этом думаете?

Медоточивый человечек задумывается, словно над ходом при игре в шахматы. Делает рокировку.

— Препятствовать этому не имеет смысла. Не правда ли?

— Да-да… конечно…

— О, Альберто! — вмешивается Ирене.

— Ведь вы наш друг, как я понимаю? — спрашивает Бальдер.

— Да, но я также друг семьи Лоайса. Ирене наивная девочка…

Бальдер и Ирене обмениваются лукавым взглядом. Он лихорадочно думает: «Не стоит просить этого механика, чтобы он пояснил мне, как он понимает наивность. Если придираться к словам в нашей интеллектуальной беседе мы никогда не кончим».

— О да! Совершенно с вами согласен, что Ирене — наивная девочка, как раз поэтому я и проявил в отношениях с ней благородство, которого никто от меня не требовал. Может быть, слова теряют свое значение, как только их произносят, вы не находите?

Хитроумный человек откидывает голову. Сквозь стекла очков ищет на лице Бальдера иронию. Но Бальдер глядит серьезно. Он серьезен внутренне и внешне. Медоточивый человечек прерывает его свистящим шепотом:

— Как же мне не заботиться об Ирене, если я заменяю ей отца?

Рыжий петух остановился на мраморной лестнице, ведущей на галерею из патио, и рассматривает сидящих за столиком. Стоит, насторожив сморщенный гребень потом что-то кокочет, проходит за стулом Ирене и принимается безуспешно клевать мозаику.