Одно перерождение крепостной зависимости в крепостное право европейского типа лишило русскую культуру большого числа выдающихся деятелей русской культуры. Только очень немногим даровитым представителям народных низов, как Ломоносову, скульптору Шубину, земляку Ломоносова, Баженову удалось выбиться.
А сколько даровитых людей не смогли преодолеть препятствий, которых выдвигало на их пути крепостное право.
А какое огромное количество сил потребовалось русскому народу, русской монархической власти и православию, чтобы преодолеть тяжелые последствия, вызванные сокрушительной революцией Петра, чтобы превозмочь губительные последствия духовного подражания Западу. Какие тяжелые потрясения вызвала в жизни государства одна передача высшей власти, согласно личной воле Правителя государства! Каких огромных духовных усилий потребовалось Карамзину, Фонвизину, Державину, чтобы преодолеть масонство и вольтерьянство и снова ощутить себя духовно русскими людьми. И сколько их современников сыграли роковую роль в истории русского народа, так и не сумев преодолеть «европейскую премудрость».
Время — великое дело. И получи Россия возможность свободного духовного развития на основе своих самобытных принципов при Петре, и после Петра, к концу 18 века она наверняка имели бы больше достижений в области культуры, чем те, которые она имела в «златой век» Екатерины.
Для того, чтобы Пушкин смог духовно преодолеть европейский соблазн и стать духовно чисто русским писателем, нескольким поколениям русских людей пришлось прожить в атмосфере безудержного чужебесия.
Всякая революция прерывает и замедляет развитие духовной и материальной культуры и требуются десятки лет, а иногда и столетие, чтоб народ смог снова обрести душевное равновесие и получить возможность идти духовно вперед по предначертанному ему духовному пути. Потребовалось 75 лет прежде, чем Павел I смог восстановить законный порядок престолонаследия и в его лице появился снова не дворянский, а общенародный царь и почти два столетия, чтобы Николай II осознал необходимость восстановления патриаршества и тем вернуть духовную независимость Православной Церкви.
С большим трудом сквозь увлечение всем западным, начиная с царствования Елизаветы, начинают пробиваться мысли о том, что представителям русского образованного общества пора стать снова русскими, пора сойти с пути подражания европейской культуре и, опираясь на русские духовные устои, творить самобытную русскую культуру.
В царствование Елизаветы это сознание русской самобытности выражалось очень редко и туманно. При Екатерине II это сознание стало проявляться отчетливее и сильнее.
В зрелых годах Фонвизин, начавший свой идейный путь с атеизма и поклонения Западу, пришел к вере и трезвому национализму. Он понял, что зло и неправда существует не только в России, но и во всем свете. И, что подражание Западу не есть всеисцеляюший киндербальзам.
«Как истребить, — писал он, — два сопротивные и оба вреднейшие предрассудка: первый, будто у нас все дурно, а в чужих краях все хорошо; второй, будто, в чужих краях все дурно, а у нас все хорошо». Этот взгляд у Фонвизина выработался в результате его путешествий по Европе.
Положение ж в Европе вовсе не было столь блистательным, как это пытаются изображать русские западники. Наверху блистали Вольтеры, Дидро, Руссо и их подголоски, а в массе европейского дворянства, не говоря уже о низших слоях народа, царило невежество.
Материальное положение простого европейского люда было едва ли завиднее, чем в России, несмотря на усилившийся при Екатерине гнет крепостного права, реформированного Императрицей на более бесчеловечный европейский образец.
Фонвизин, давший в своих пьесах, согласно моде, карикатурное изображение нравственной дикости русских дворян, пишет, например, в своих путевых записках:
«Могу сказать, что, кроме Руссо, который в своей комнате зарылся как медведь в берлоге, видел я всех здешних лучших авторов. Я в них столько же обманулся, как и во всей Франции. Все они, выключая малое число, не то, что заслужили почтения, но достойны презрения, Высокомерие, зависть и коварство составляют их главный характер».