Именно в это самое время, зимою и весною 1787 года Екатерина совершила свое знаменитое путешествие по России. В то время когда народ по всей России голодал, придворные старались инсценировать, что народ всюду благоденствует под мудрым управлением императрицы-философа. В сочинении Павла Сумарокова «Черты Екатерины Великой» мы читаем: «Ее появления походили на радостные, посменные торжества; толпы народа окружали карету, воины в строю встречали, дворяне, прочие сословия наперерыв учреждали угощения: везде арки, лавровые венки, обелиски, освещения; везде пиршества, прославления, милость и удовольствия…» Принц де Линь сообщает, что каждый день знаменовался раздачею брильянтов, балами, фейерверками и иллюминациями верст на десять в окружности…
Задуманный Екатериной (мы знаем, как она боялась широкого развития народного образования), широкий план развития сети народных училищ, ей, — по словам Платонова, — «завершить не удалось: при ней было открыто несколько губернских училищ («гимназий»), не везде были открыты уездные; и не было учреждено ни одного университета».
«В отношении финансов, — пишет Платонов, — время императрицы замечательно водворением у нас бумажного денежного обращения».
Результаты этого «замечательного водворения» по оценке Платонова, таковы: «В конце царствования Екатерины ассигнаций обращалось уже на 150 миллионов», а разменного металлического фонда для них почти не было. Явились обычные последствия такого порядка: цена ассигнаций поколебалась и упала в полтора раза против звонкой монеты (ассигнационный рубль стоил не дороже 68 копеек), а цена всех товаров поднялась. Таким образом денежное обращение пришло в беспорядок и дурно отразилось на всем хозяйственном обиходе страны».
Все утверждения С. Платонова, полностью уничтожаются следующим утверждением, которое он делает в «Лекциях по русской истории». В «Лекциях» он заявляет, что эпоха Екатерины «была завершением уклонений от старо-русского быта» которые развивались в XVIII веке и что «внутренняя деятельность Екатерины узаконила ненормальные последствия темных эпох XVIII века». А если дело обстояло так, то как возможно утверждать, что царствованием Екатерины было одним из самых замечательных в русской истории?
Признания со стороны потомства Екатерина может заслужить только тем, что при ней границы русского государства снова как и во времена Киевской Руси были доведены до берегов Черного моря и окончательно подорвали военную мощь старинных врагов России Турции и Польши.
Но присоединение Польши, древнего самобытного государства к России надо уже признать ошибкой, которая принесла в дальнейшем России тяжелые политические последствия, надолго, если не навсегда зародив ненависть у поляков к русскому народу. Большим несчастием для России было и то, что вместе с поляками в составе русского государства оказалось большое число евреев.
Объективно верную историческую оценку политических итогов царствования Екатерины II дал только Пушкин в своих «заметках по русской истории XVIII века».
«Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, пишет Пушкин, — она обогатила их на счет народа и унизила беспокойное наше дворянство. Если царствовать значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивление потомства».
«Екатерина знала плутни и грабежи своих любовников, на молчала. Ободренные таковою слабостью, они не знали меры своему корыстолюбию, и самые отдаленные родственники временщика с жадностью пользовались кратким его царствованием. Отселе произошли огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа: от канцлера до последнего протоколиста все крало и все было продажно. Таким образом развратная государыня развратила и свое государство Екатерина уничтожила звание (справедливее — название) рабства и раздарила около миллиона государственных крестьян (т. е. свободных хлебопашцев) и закрепостила вольную Малороссию и польские провинции. Екатерина уничтожила пытку, а тайная канцелярия процветала под ее патриархальным правлением…» «Современные иностранные писатели, — указывает Пушкин, осыпали Екатерину чрезмерными похвалами; очень естественно: они знали ее только по переписке с Вольтером и по рассказам тех именно, коим она позволяла путешествовать».
