— Сейчас я вам покажу самое замечательное представление, какое когда-либо показывалось на публичной сцене, — объявил Санта-Клаус, подметая пол длинными рукавами. — Если вы мне не верите, то… Король Георг, выйди сюда и…
На сцену выскочил рыцарь, гремя сверкающими доспехами, и в тот же миг по залу прокатилась напряженная тишина. Все вспомнили странного мистера Мисрула на торжестве в сочельник. Лестер и его люди сомкнулись вокруг королевы, и даже Энтон потянулся к кинжалу на поясе. Если этот мерзавец посмеет вернуться, Розамунды он больше не коснется! Но рыцарь отбросил забрало, и под ним показалось хорошенькое личико Анны Перси. Под общие аплодисменты и смех облегчения она старательно кланялась. Энтон заметил, как хмурился лорд Лэнгли, наблюдая за Анной, которая ходила по сцене взад-вперед, размахивая мечом. В какое-то мгновение Энтону показалось, что лорд Лэнгли сейчас украдет ее со сцены, но он развернулся и ушел, проталкиваясь через веселящуюся толпу. Энтон только сочувственно покачал головой. Выходит, он не единственный при английском дворе одержим безрассудной страстью, не единственный, кто дает волю всепоглощающему чувству. Резвится Купидон на Рождество… Лэнгли с Анной были отважными и, несомненно, отважнее Энтона в сердечных делах.
— Я король Георг, благородный рыцарь, — декламировала Анна, высоко подняв меч. — Я проливал кровь, защищая Англию, ее права и славу. Я всегда готов ответить на любой вызов. — Она махнула мечом по широкой дуге, и другой рыцарь в черных доспехах с черным плюмажем выпрыгнул на сцену.
— А я — доблестный воин, и зовут меня — Буйвол-задира, — объявил он; голос его приглушало опущенное забрало. — Мой меч со мной, и я намерен победить! Сейчас я выну свой меч и твою пролью кровь!
— Не горячись так, Буйвол-задира, — засмеялась Анна Перси. — Или ты не видишь другого, с кем подраться?!
— Нет, только битва между мной и тобой! И посмотрим, кто первый падет на землю замертво. Защищайся! Мне нужны твоя голова и твой меч!
Мечи их с громким лязгом скрестились. В какой-то момент Энтон, да и, как оказалось, кое-кто еще забыли, что перед ними не больше чем рождественская мистерия — шуточное рождественское сражение. Оба актера-рыцаря дрались яростно: то один, то другой отлетал к самому краю сцены. Смех прекратился, сменившись напряженной тишиной, в которой не было слышно даже дыхания.
Наконец, король Георг опрокинулся на спину, меч его отлетел в сторону. Буйвол-задира приставил свой меч к латам на его груди, но Анна бесстрашно вскочила, отводя его меч, и отбросила забрало Буйвола-задиры, под ним оказалось лицо лорда Лэнгли, потное и злое!
— Ты! — закричала Анна. — Как ты посмел? Что ты сделал с мистером Смитсоном?!
Королева Елизавета резко поднялась.
— Достаточно, — громко сказала она. — Эта сцена нам наскучила. Верните Санта-Клауса. Лорд Лестер, быть может, вы проводите доблестного короля Георга из зала, чтобы он смог переодеться?!
В одно мгновение Лестер стащил Анну Перси со сцены, а лорд Лэнгли исчез, оставив совершенно сбитого с толку Санта-Клауса завершать сцену с медиком, но без раненого короля Георга.
Энтон отыскал глазами Розамунду. Она, притихшая, сидела на своем месте за королевой, но ее светлый смех угас, а брови от замешательства приподнялись. Потом ее взгляд наткнулся на его, и она не отвернулась… Она просто смотрела на него, и весь зал для него в одночасье померк в тишине.
И была только яркая мерцающая нить связи между ними, стягивающая его сердце. Он сразу понял, как чувствовал себя лорд Лэнгли и что сдерживание желаний только распаляет их.
Розамунда что-то шепнула сидящей возле нее Мэри Радклифф и выбежала из зала. Энтон ринулся за нею, чтобы только быть уверенным, что с нею все хорошо и она в безопасности. Он не мог позволить ей увидеть себя! Если они заговорят, если она подойдет близко, он не сдержится, чтобы не целовать ее. И снова захочет большего!
Она побежала вверх по лестнице к апартаментам фрейлин; ее белое платье как сигнальный огонь в ночи. Наверху она обернулась, и он испугался, что она увидит его тень и закричит. Но она только тряхнула головой и побежала дальше, скрываясь в коридоре. Он стоял, пока не услышал, как хлопнула дверь. Но и тогда он не смог уйти, не смог оставить ее. Он сел на нижнюю ступеньку и вслушивался в смех, доносящийся из зала.
