— Только чтобы служить королеве! — ответила Розамунда. — Как поживаете, Сесилия?
— Неплохо теперь, когда я прибыла, чтобы подать прошение о справедливости, — ответила та.
— Не будем сейчас говорить о таких серьезных вещах, как прошение. Не на Рождество же! — прервала ее королева Елизавета, обмахиваясь веером из перьев. — Поговорим позже, приватно, мистер Густавсен и мисс Саттон. А до того, я надеюсь, вы найдете время, чтобы обсудить все в цивилизованной манере. Между вами так много общего. Родственники не должны так ссориться.
Энтон поклонился:
— Как прикажете, ваше величество.
Но Розамунда расслышала напряженность в его вежливых словах. Что его связывало с Сесилией?
— Очень хорошо, — улыбнулась королева. — Идемте. Нам пора вернуться к вечеру, я думаю.
Опираясь на руку лорда Бергли, она сошла со своего возвышения; Розамунда и другие фрейлины подбежали, чтобы встать на свое место позади нее. Двери в зал снова распахнулись. Но вошел не лорд Мисрул — в дверях стоял лорд Лестер. Его черные вьющиеся волосы были спутаны, камзол зеленого атласа порван и вымазан в пыли, а в глазах метался гнев.
— Лорд Лестер, как быстро вы преобразились, — произнесла королева.
Он низко поклонился королеве; плечи его были напряжены, а кулак сжимался и разжимался, будто он просит оружия.
— Я не преображался, ваше величество. Я был в этом одеянии весь вечер, хотя и не по своей воле.
Светлые брови королевы нахмурились.
— Что это значит?! Разве не вы были лордом Мисрулом час назад?!
— Я должен был им быть по вашему приказу, ваше величество. Но какой-то хам закрыл меня в конюшне, которая, как я убедился, подготовлена к завтрашней охоте. Я с трудом оттуда вылез.
Королева сжала веер, румянец расплылся по ее щекам.
— Тогда кто же был в нашем зале?!
— Идемте, ваше величество, — настоятельно вмешался лорд Бергли, жестом показав гвардейцам, чтобы они плотно окружили королеву и быстро сопроводили ее из зала. — Мы должны проводить вас до вашего кабинета. Там вы будете в безопасности.
Лестер схватил с одного стола меч, помахал им в воздухе:
— Клянусь вам, ваше величество, мы найдем этого злодея!
— Нет, Робин! — выдохнула королева, потянувшись к нему рукой, когда ее повели из зала.
Розамунда с другими фрейлинами засеменила вслед за нею, похолодев от страха, вспомнив странного лорда Мисрула, и как больно он держал ее за руки. Даже королева казалась чрезмерно обеспокоенной, глядя назад, на Лестера, пришедшего в полное смятение, когда ее провожали через двери из зала.
Рождество, 25 декабря
Энтон смотрел на сад через окно гостиной выделенных для шведской королевской депутации апартаментов. Было еще очень рано. Никого в саду не было, кроме одной леди — Сесилии Саттон. Она медленно шла по дорожке, закутавшись в черный плащ: капюшон откинут, гладкие черные волосы обнажены, голова склонена, руки сложены, как в глубокой духовной медитации в этот день Рождества… А может, что вероятнее, она обдумывает свой следующий шаг в сражении за поместье Брайони.
Он никогда раньше не встречался с этой своей кузиной, дочерью брата матери, но ему казалось, что он знает ее. Они долго обменивались письмами с тех пор, как была оглашена воля их деда, оставившего имение Энтону. Письмами, наполненными взаимным раздражением, которое, как он понимал, нельзя умиротворить, пока они остаются чужими друг другу людьми.
Возможность поехать в Англию с матримониальной депутацией была наиболее благоприятной. У их короля Эрика не было шансов заполучить руку английской королевы после того, как провалилась такая же миссия сразу после коронации Елизаветы, о чем знали все, кроме него самого. Если даже очаровательный брат короля Эрика, герцог Джон, был не способен тогда уладить это дело, значит, не сможет никто. Но сама миссия как нельзя лучше подходила для личных хлопот Энтона — заявить свои права на поместье Брайони, устроить там свой дом и начать новую жизнь, в которой он мог бы искупить свои старые грехи. И, разумеется, встретиться с кузиной — все, что осталось от его семьи. Эта утраченная семья его презирала, как чужака, что он увидел прошлой ночью в глазах кузины, таких же темных глазах, как у него и у его матери. Нелегко будет наладить связи здесь, в Англии. Но он не мог вернуться в Швецию.
