— Даже при том, что он помолвлен с леди Понснби, — поддакнула Катерина Книветт, еще одна фрейлина.
Мэри Хауард вздернула голову:
— Меня не волнует ни лорд Фулкс, ни его помолвка. Я только хотела дать леди Розамунде дружеский совет, потому что она при дворе новенькая.
— Не думаю, что она нуждается в твоих советах, — снова парировала Анна. — В этом зале с нее уже многие джентльмены глаз не спускают!
— Ну что ты говоришь, Анна, — пробормотала Розамунда.
— Не скромничай! — улыбнулась Анна. — Посмотри туда, и сама увидишь.
Она потянула Розамунду за руку, чтобы повернуть ее к другой части зала, но Розамунда увидела, что все не сводили глаз с королевы. Королева была звездой, вокруг которой крутилось все, и выглядела она как звезда в платье из золотой парчи и черного бархата. Ее рыжие волосы были убраны под золотую корону.
Только один из гостей не смотрел на королеву, а с угрюмой напряженностью глядел на нее, Розамунду, — Энтон Густавсен. Да, это был он!
Тогда, на пруду, он был, в самом деле, великолепен в ясном холодном свете дня — человек из другого мира. И в этом прекрасном королевском дворце, в свете камина и свечей, он был не менее красив. Черные волосы были откинуты со лба и заправлены под блестящий головной убор. Отблески света и теней играли на выточенном лице, высоких скулах и волевом подбородке.
Розамунда почувствовала, что ей трудно дышать.
О чем он думает, глядя на нее так серьезно? Может, вспоминает, как глупо она убежала от него тогда, у пруда? Она заставила себя поднять лицо и твердо встретить его взгляд. Его губы медленно растянулись в улыбке, обнажив восхитительные белые зубы, отчего застывшие черты лица оживились, но темно-карие глаза оставались серьезными.
Розамунда поймала себя на том, что тоже улыбается. Она не могла сдержаться, и, потому что она едва могла вдохнуть, улыбка получилась заразительной. Смутившись, она отвернулась.
Розамунда откусила кусочек фаршированного кролика, а сама гадала: смотрит ли еще на нее Энтон Густавсен? Интересно, что он думает о ней? Что скрыто за непроницаемым взглядом?
— Чего это я разволновалась?! — пробормотала она, отламывая кусочек белого хлеба.
— О чем ты разволновалась? — тут же переспросила Анна. — На какого-нибудь джентльмена загляделась?!
Розамунда покачала головой. Не могла же она сказать, каким красивым и интригующим представлялся ей Энтон Густавсен.
— Я тебе скажу, Анна, но… если ты поклянешься, что никому не скажешь.
— Клянусь! — выдохнула Анна; глаза у нее от любопытства расширились. — Я храню секреты, как могила.
— Меня не интересуют джентльмены при дворе, потому что есть один джентльмен там, откуда я приехала.
— Джентльмен? — ахнула Анна.
— Тшш… — Розамунда приложила пальчик к губам. — Ни слова, пока слуги разносят блюда.
— Но потом ты мне все расскажешь, — прошипела Анна.
Розамунда кивнула, хотя на самом деле не хотела рассказывать о Ричарде. Она воткнула нож в жареного голубя в мятном соусе и воскликнула:
— Как можно столько есть каждый вечер?!
— О, это пустяки! — отозвалась Мэри Хауард. — Вот дождись рождественского банкета. Будут дюжины и дюжины блюд и кекс с изюмом!
— Мы никогда не можем съесть всего, — вздохнула Анна. — Даже Мэри не может…
Мэри проигнорировала ее:
— Все, что мы не доедим, отдают бедным.
Пока разговор фрейлин вертелся вокруг придворных сплетен, подали сладкие вафли с оттисками старинных пушек и роз королевской династии Тюдоров. Вино текло рекой, и разговоры стали громче и ярче, а смех непринужденнее.
Розамунда почти отвлеклась от мысли, смотрит ли на нее Энтон Густавсен, только раз оглянулась, чтобы увидеть, как он спокойно разговаривает с леди в золотистом шелке. Дама не отрывала от него глаз, она смотрела на него с полуоткрытым ртом, будто боялась, что-то пропустить.
Наконец со сладостями было покончено, и королева встала, подняла руки, и ее жемчужные браслеты отразили свет камина. Разговоры сразу утихли.
— Дорогие друзья, — сказала она, — благодарю вас, что вы присоединились ко мне в этот вечер, чтобы оказать честь гостям нашего двора накануне рождественских празднеств. Но и этот вечер еще не закончен, и я надеюсь, что мистер Вернерсен удостоит нас танцами.
