Зван помахал рукой дому на канале Лейнбан.
— Что ты делаешь? — спросил я.
— Я вижу тебя там в окне. И машу тебе.
Я хотел двинуть ему в бок, но он вовремя увернулся, прыгнул на большую кровать и в тот же миг залез под одеяло.
— Давай быстренько, — сказал Зван, — это отличная кровать. И у нас у каждого по грелке. Бет предусмотрела все.
— Пойду скажу ей спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Бет, — громко сказал я у закрытой двери ее комнаты.
— Не входи! — крикнула мне в ответ Бет. — Сначала надо постучаться. И тогда еще нельзя входить. Можешь войти только после того, как я скажу тебе «входи».
Я нажал на ручку двери.
— Нет! — заорала она.
— Но ты же сказала «входи».
— Ну ты и хитрец! Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — повторил я.
По дороге в большую спальню я думал о Бет.
Как знать, может быть, она на свой манер тоже была ко мне неравнодушна. Иначе почему она так резко на меня реагировала?
Я залез в кровать и страшно испугался из-за горячей грелки.
— Елки-палки, какая горяченная!
Зван лежал ко мне спиной.
— Смотри, чтобы с нее не сполз носок, а то такой керамической грелкой можно здорово обжечься.
— Какой огромный носок, — сказал я.
— Это носок отца Бет.
Я ни о чем не спросил, лег на бок спиной к Звану и положил грелку себе под попу. Стало замечательно тепло. Я все больше и больше влюблялся в этот дом.
— У Бет тоже хорошая комната?
— Я туда вообще не захожу, — сказал Зван. — У нее комната с привидениями.
— А что Бет делает в комнате с привидениями?
— Почем я знаю.
— Там дохлые звери и черепа?
— Да нет, — сказал Зван, — ничего подобного. Кончай трепаться, я хочу спать.
— Я тоже, — сказал я, прислушиваясь к собственному голосу: в полутемной комнате он звучал так же странно, как голос Звана. — А тетя Йос классная. Она немножко твоя мама, да?
— Прекрати, а то я так не могу, — сказал Зван. — Ты вот как только замолчишь, так сразу и задрыхнешь, а я всю ночь буду лежать и размышлять.
— И о чем ты размышляешь?
— А у тебя не бывает, что ты всю ночь не спишь?
— Нет, никогда, — сказал я. — Это слишком долго. Я уже почти заснул. Но я не хочу засыпать. Пока спишь, пропускаешь очень многое.
— И что же ты пропускаешь?
— Например, то, что можно лежать в этой кровати и болтать с тобой. А почему ты иногда всю ночь не спишь?
— Нипочему.
— Мне сейчас так хорошо…
— Но не говори об этом, а то спугнешь.
Я заметил по каким-то признакам, что Зван не засыпает, и поэтому сам тоже не засыпал.
— Послушай, Зван… — сказал я и замолчал.
Кровать пришла в движение: Зван почесал себе зад или что-то в этом роде.
— А продолжение будет? — спросил он нетерпеливо.
— Раньше, знаешь… — и я снова замолчал.
— Раньше, — повторил Зван, — что было раньше?
— Раньше, до того как я влюбился в Бет…
— А ты что, влюбился в Бет?
— Если ты когда-нибудь скажешь ей об этом, если ты скажешь ей «Томас в тебя влюбился», то я так тебе вмажу, честное слово.
— А если она сама об этом узнает, что тогда? — спросил Зван. — Ты будешь думать, что это я рассказал.
— Хм, — сказал я. — Ну да. Раньше, когда я не был влюблен в Бет, я был влюблен в Лишье Оверватер.
— Кто это такая?
— Неужели ты не знаешь, кто это? — сказал я так громко, что сам испугался. — Она сидит передо мной, я недавно ущипнул ее за ногу, а потом был такой переполох… Ты что, спал?
— Теперь вспомнил, — сказал Зван. — Ты получил от учителя ни за что ни про что оплеуху, мы с тобой тогда еще и познакомиться не успели, я только знал…
— И он не знает, кто такая Лишье Оверватер! Неужели ты никогда не замечал, какие у нее красивые светлые волосы, а когда она сосет леденец, то на щеках появляются ямочки… А что ты хотел еще сказать?
— По-моему, — сказал Зван, — ты до сих пор влюблен в эту тощую девчонку. У Бет нет ямочек на щеках, когда она сосет леденец, — она кладет его в рот и терпеливо ждет, пока он растворится, потому что сосать она считает неприличным.
— Я сегодня подсмотрел в кухне, — сказал я. — Бет сунула палец в кастрюлю с супом и облизала палец, представляешь? Она не видела, что я подглядываю. Я ужас как влюблен в Бет. Лишье Оверватер ни разу не сказала мне ни единого слова, а Бет все время на меня ворчит — я балдею от ее ворчанья. Смешно, правда? Хотя нет, совсем не смешно… Но договори же наконец, что ты имел в виду, когда сказал «я только знал».
