Жюль Верн - страница 51

По предположениям Жюля Верна (такой точки зрения, впрочем, придерживались в те годы многие географы), район Северного полюса мог быть покрыт водами обширного арктического бассейна.

Воображение писателя поработало на славу.

Над тяжелыми, никем до него не виданными водами пролетают стаи бесчисленных птиц. Среди них почему-то оказались пингвины, птицы, как известно, антарктические. (Может, Жюля Верна сбил с толку любимый им «Крузо». «Здесь было несметное множество птиц всевозможных пород, в числе прочих пингвины», — писал Даниель Дефо об острове, расположенном близко к экватору.) В море плавают огромные полярные медузы, резвятся миллионы разнообразных рыб, названия которых не знал даже сам Жюль Верн. Несмотря на некоторые неточности (те же пингвины), роман понравился известному французскому географу Вивьену де Сен-Мартену (1802—1897); он откликнулся на книгу дружеской рецензией. По представлению Вивьена де Сен-Мартена Жюля Верна даже избрали в действительные члены Парижского географического общества. И неважно, что на Северном полюсе, описанном Жюлем Верном, оказался (в отличие от действительности) огромный действующий вулкан. Могло ли такое препятствие остановить Гаттераса? Нет, конечно. «Юнион Джек» должен развеваться на Северном полюсе! И если полюс оказался вдруг занятым огромной огнедышащей горой, просто обмотаемся флагом родины и шагнем в кратер!

Британия превыше всего!

Этцель не позволил Жюлю Верну погубить смелого капитана.

По глубокому убеждению Этцеля, «Журнал воспитания и развлечения» никак не мог популяризировать трагические варианты.

«Но я не вижу для финала другой возможности, — протестовал Жюль Верн в письме от 25 апреля 1864 года. — Какой смысл возвращать Гаттераса в Англию? Его миссия выполнена».

Но издатель настоял.

Капитана Гаттераса доставляют в Англию.

Теперь он доживает дни в скучной лечебнице Стэн-Коттедж близ Ливерпуля.

Точнее, доживает свои дни его тело. Душа капитана навсегда осталась на Северном полюсе. Он не замечает окружающего, он ни с кем не вступает в беседы и на прогулках всегда идет только в одном направлении — на север! И возвращается — пятясь, не отводя глаз все от той же самой высокой северной точки мира. Многие переводчики пытались адекватно перевести великолепную финальную фразу романа, но лучше всего (на мой взгляд) это сделано в варианте, выполненном в 50-х годах прошлого века (под руководством Г. Еременко).

«Капитан Джон Гаттерас неизменно стремился к северу».

Жаркое лето 1864 года Верны провели в Шантене.

Мэтру Пьеру и его жене удалось, наконец, собрать всех своих детей.

Приехал капитан Поль — опытный морской офицер. И не один, а с мадемуазель Мелье де Монторан, которая согласилась стать его женой. Приехали младшие сестры — Анна, Матильда и Мари, теперь соответственно — мадам Дюкре де Вильнев, мадам Флери и мадам Гийон. К ним присоединились родственники — Аллоты, Тронсоны, Шатобуры. Каждое воскресенье на открытой террасе устраивались танцы. Жюля усаживали за пианино, он играл популярные пьески Берлиоза, Обера, Гуно. Совсем недавно он писал о них в высшей степени презрительно: «Мелодии галантной эпохи Герольда и Обера, гордившихся тем, что они ничего не знают… Берлиоз, глава школы импотентов, чьи музыкальные идеи вылились в завистливые фельетоны… Гуно, умерший после того, как принял постриг в вагнеровской церкви…» В Шантене, к счастью, никто не знал об отвергнутом романе.

Иногда Жюль читал свои стихи.

С огромным интересом следил Жюль Верн за тем, как его друг Надар достраивает в Париже гигантский аэростат, так, кстати, и названный им: «Гигант». Зеваки день и ночь могли любоваться аэростатом на Марсовом поле. Отсюда он совершил свой первый (как оказалось, и последний) вылет. Сильный ветер унес «Гиганта» в Германию, и там он потерпел катастрофу близ Ганновера. Надара и раньше раздражала плохая управляемость воздушных шаров и аэростатов, теперь он окончательно убедился, что ищет не там, где надо.