– А ты как думаешь, генерал?
– Мы – то, что мы вкладываем в маску. Элиас очень мало вкладывал в нее, так что она мало что давала ему взамен, – я жду, что он будет расспрашивать меня о своем внуке, но он просто убирает его маску к себе в карман. – Расскажи мне о твоем враге, Кровавый Сорокопут.
Пока я рассказываю о нападении на Навиум, об утрате флота, даже о статуэтке – Квин молчит. Мы с ним прогуливаемся по саду и подходим к пруду, огражденному раскрашенными камнями.
– Она что-то замышляет, генерал, – говорю я. – Мне нужна твоя помощь, чтобы выяснить, что именно. Нужно вывести ее на чистую воду.
– Керис училась ходить именно здесь, пока я не вывез их с матерью в Серру, – говорит он и кивает на едва различимую тропку, ведущую к беседке, увитой плющом. – Ей тогда было девять месяцев. Такая малышка… О небеса, Каринна так ей гордилась! Она просто обожала эту девочку.
Увидев выражение моего лица, он поднимает брови.
– Ты, наверное, думала, что моя любимая покойная жена была чудовищем и Керис унаследовала это от нее? Нет, совсем наоборот. Каринна не позволяла ни единому волосу упасть с головки дочери. У нас были дюжины рабов, но жена настояла на том, чтобы самостоятельно ухаживать за ребенком. Она кормила ее, купала, переодевала, играла с ней… Мать и дочь обожали друг друга.
Я не могу даже представить Керис маленькой золотоволосой девочкой. Этот образ настолько далек от нее нынешней, что ничего не получается. Я усилием воли заставляю себя вернуться к еще не заданным вопросам, которых у меня накопилось великое множество. Квин говорит медленно, даже слишком медленно. И я думаю, рассказывал ли он это раньше кому-нибудь.
– Я, к сожалению, не мог быть со своей семьей в то время, – говорит он. – Ко времени нашей свадьбы с Каринной я был уже генерал-лейтенантом. Карконы постоянно нападали на наши западные границы, поэтому я был нужен Императору.
Голос его звучит… не скорбно, но почти грустно.
– А потом Каринна умерла… Император не дал мне отпуска. Прошло около года, прежде чем я смог вернуться домой. К тому времени Керис уже перестала разговаривать. Я провел с дочерью всего месяц, а потом вернулся на поле боя. Когда ее выбрали для служения в Блэклифе, я был уверен, что она не выдержит там и недели, просто умрет. Она же была такая нежная. Так похожа на свою мать.
– Но она не умерла, – отзываюсь я и стараюсь сдержать желание топнуть ногой от нетерпения. Я жду, когда же он наконец перейдет к сути дела.
– Она – дочь клана Витурия, – говорит Квин. – Мы, Витурия, никогда не любили убивать. Одним небесам ведомо, что ей пришлось пережить в Блэклифе. У нее не было столько друзей, как у тебя, девочка. Сокурсники превратили ее жизнь в настоящий ад. Я пытался сам заниматься с ней, как занимался потом с Элиасом, но она не хотела иметь со мной ничего общего. Блэклиф вошел в ее сердце. Когда она стала Маской, то связалась с Князем Тьмы. Он больше всего похож на друга, которого у нее в жизни никогда не было.
– Он же не друг ей. Он ее хозяин, – шепчу я себе под нос, вспоминая слова джинна. – А кто был отцом Элиаса?
– Кто бы он ни был, она его любила, – мы стоим на краю пруда. От края плато покатые холмы сбегают вниз, к плоским равнинам, к пустыням, где обитают кочевники. Сейчас над пустынями небо голубеет – разгорается рассвет. – Когда Элиас был избран в Блэклиф, она ужасно переживала, волновалась, что он не справится. Я никогда не видел ее настолько взволнованной. Она сказала тогда, что оставила ребенка в живых только потому, что этого хотел его отец.
Так значит, Керис любила Ариуса Харпера? Его досье было украдено из школы и бесследно пропало. Керис так сильно ненавидела Элиаса… Я думала, что он – плод насилия.
– А ты знал Ариуса Харпера, генерал?
– Да. Он был из плебеев, – Квин смотрит на меня исподлобья, удивленный внезапной сменой темы. – Боевой центурион из Блэклифа, которого постоянно подвергали взысканиям за слишком мягкое обращение с курсантами… Я бы сказал, за доброту.
– Как он умер?
– Его убила группа Масок на следующий день после выпуска – сокурсники Керис, Черепа. Это было подлое убийство, их было больше дюжины на одного. Забили до смерти. И все убийцы были из патрициев. Потом отцы их кланов отмазали этих подлецов от суда. Да так искусно, что даже я не смог ничего доказать.
