— Что все это значит? — не повышая голоса, спросил Суханов.
Заведующие отделами, вздрогнув, подняли глаза от блокнотов и притихли.
— Анатолий Павлович, — проговорил Овсеев, торопливо выбираясь из сухановского кресла.
— По какому праву вы здесь собрались?
— Анатолий Павлович, пришлось организовать совещание по поводу внесения экстренных изменений в текущий номер, а поскольку вы, как нам стало известно, уехали из города…
Лисицкая, застучав каблучками, шмыгнула за спину Овсеева.
Пройдя к своему столу, Суханов восстановил право собственности на кресло и резким щелчком открыл портфель; каждый жест был рассчитан на утверждение своей временно утраченной власти.
— Что за чушь, никуда я не уезжал, — резко возразил он. — Как я мог уехать, не сдав статью о Дали? Кстати, попрошу срочно отправить ее в набор.
— Но дело в том, — забормотал Овсеев, — что, как вам, по всей вероятности, известно… — Фразу он не закончил.
— Рукопись у меня с собой, одну минуту… Что вы сказали?
Краем глаза он заметил, что кое-кто стал на цыпочках удаляться из кабинета, тогда как Пуговичкин, наоборот, подобрался ближе и завис над ним. Подняв голову, Суханов заметил, что добродушное, круглое лицо заместителя изрезали морщины преувеличенного беспокойства.
— Анатолий Павлович, не могу поверить! — простонал тот. — Неужели ты не в курсе?
Суханов смотрел непонимающим взглядом.
— К сожалению, — Пуговичкин развел пухлыми руками, — материал по Дали решено отложить.
— Надеюсь, вы ему не слишком много сил отдали, — залебезил Овсеев. — Будьте уверены, его скоро поставят в номер — если не в следующий раз, то уж через раз — это точно…
— А кто, интересно знать, может принять такое решение без моего ведома? — не веря своим ушам, прогрохотал Суханов. — Почему вообще здесь творится неизвестно что — без моего ведома?
По коридору панической барабанной дробью застучали шпильки Лисицкой.
— Ну, видишь ли, — зачастил Пуговичкин, — третьего дня в редакцию был звонок. — Он со смыслом воздел глаза к потолку, обозначив далекие, влиятельные небесные силы. — Похоже, чье-то внимание привлекла более… более актуальная тема, и нам пообещали, что буквально на следующий день, после обеда, пришлют другой материал. По Шагалу. Нам сказали, что в связи с его недавней кончиной… Ты, конечно, знаешь: он умер не далее как в марте… А поскольку ты собирался уезжать…
— По Шагалу, — угрожающе ровным эхом повторил Суханов. — «Искусству мира» навязали материал по Шагалу, и ты, по сути дела, это проглотил? Сделай одолжение, Сергей Николаевич, скажи, что я ослышался. Ты вообще в своем уме?
Теперь и немногочисленные оставшиеся сотрудники гуськом потянулись из кабинета; Суханов оказался наедине со своим заместителем. Говорил один Пуговичкин — быстро, обиженно, монотонно, однако набирая силу и пытаясь его в чем-то убедить, но в течение нескольких минут Суханов ничего не слышал, сидя без движения, глядя, как перед ним в спертом, располосованном солнцем воздухе дергались пылинки. Конечно, он сам допустил в журнал сомнительный материал по Дали, смиряясь, в порядке исключения, с ущемлением своих руководящих прав, но Шагал — это был совершенно другой коленкор. Между Дали, фигурой одиозной в силу иностранного происхождения, а потому рассматриваемой скорее с любопытством, как рассматривают двуглавого козленка в провинциальной кунсткамере, и Шагалом, который родился на задворках Российской империи, после революции занял пост уполномоченного комиссара по делам искусств, преподавал в советском учебном заведении, а потом уехал из России, чтобы стать одиозным иностранцем, была дистанция вопиющего размера, как между несчастным дикарем из джунглей, не знающим ничего, помимо жестоких и бессмысленных предрассудков своего племени, и цивилизованным человеком, решившим попрать свою веру, чтобы шаманить и резать жертвенных кур. В глазах общественности публикация статьи о Шагале будет выглядеть как бунтарство, как отход от прочных, более чем полувековых традиций советского искусствоведения (в становлении которых была, между прочим, и его немалая заслуга), а в плане карьеры, вероятнее всего, это поставит крест и на нем, и на возглавляемой им редколлегии.
