Германику, по его возвращении, стоило больших трудов восстановить порядок. И так как главным бунтовщиком оказался Пизоний, то Германик был вынужден лишить его места губернатора; злодей наружно покорился, но перед отъездом на остров Коо, при помощи своей достойной супруги и одного раба, всыпал в кушанье Германика ядовитый порошок, действующий хотя и медленно, но верно. По отъезде Пизония, Германик заболел и тотчас же понял, что он отравлен. Болезнь не поддавалась никакому лечению. Германику делалось всё хуже и хуже и он, наконец, принужден был лечь в постель. Чувствуя приближение смерти, он пригласил своих друзей, которым прямо объявил, что умирает, отравленный Пизонием и его женой Планчиной. «А потому, говорил умирающий, я прошу вас всех быть свидетелями этого факта и преследовать моих злодеев путем уголовных законов». Затем простился с своей женой и детьми, не советуя им возвращаться в Рим, и умер. Германику минуло только 34 года от роду. После него осталось шестеро детей: трое сыновей — Нерон, Друз и Кай, названный впоследствии Калигулой, и три дочери — Агриппина, Друзилла и Ливилла.
Смерть Германика возбудила в Риме всеобщую скорбь. Трибуны опустели, магазины закрылись и весь город точно вымер — на улицах некоторое время не было видно ни души человеческой. Скорбь римских граждан еще более увеличилась, когда приехала вдова Германика, Агриппина, с пеплом своего покойного мужа. Ей сделали торжественную встречу: все римские граждане и сенат приветствовали Агриппину при въезде ее в город и заявили ей свое соболезнование. Тиверий и Ливия не участвовали в демонстрации: они говорили, что неприлично их императорским величествам всенародно показывать свою грусть. Престарелую мать Германика Ливия склонила также не принимать участия в встрече. В эти дни самолюбие Тиверия и Ливии сильно страдало. Весь римский народ громогласно утверждал, что покойный Германик и его супруга делали честь стране своими выдающимися добродетелями и что надо молить богов, дабы она сохранили драгоценную жизнь детей покойного. Пизоний и его жена также возвратились в Рим. Друзья покойного Германика тотчас же стали обвинять их в отраве молодого героя Германика и в бунте солдат. Суд, хотя в душе каждого из присутствовавших было убеждение, что Германик был, действительно, отравлен, нашел необходимым, в виду давления Тиверия, за отсутствием доказательств оправдать Пизония в отраве; что же касается до бунта солдат, то он был вполне доказан. Осуждение Пизония согласовалось с планами Тиверия, которому хотелось отделаться от опасного сообщника. Узнав, что император не на его стороне, Пизоний хотел представить собственноручное письмо Тиверия, в котором император прямо отдавал приказание отравить Германика, но этого Пизонию не удалось сделать: фаворит Тиверия, некто Сейяно, задушил Пизония в тюрьме. В одно прекрасное утро арестанта нашли мертвым и около него лежал нож, запачканный в крови. В народе распустили слух, что Пизоний сам себя уничтожил; Планчина, за неимением доказательств, была оправдана. Таким образом, злодейства Тиверия и его матери остались почти необнаруженными. Избавившись от ненавистного Германика, Ливия и Тиверий не могли быть покойными до тех пор, пока существовали дети Германика, на которых народ возлагал все свои надежды; начали носиться слухи, что Тиверий и Ливия решили уничтожить как Агриппину, так и ее детей. И действительно, один раз во время обеда во дворце, Агриппина публично отказалась от фруктов, предложенных ей императором Тиверием, так как фрукты эти были отравлены. Все эти факты разносились в народе и возбуждали ненависть к императору. Тиверий решил удалиться на остров Капри. Кроме боязни народной ненависти, к этому были и другие мотивы. Он хотел скрыть от всех свою дряхлость; но главное — присутствие его матери Ливии с каждым днем делалось для него невыносимым. Тиверий всеми зависящими средствами старался избегать встречи с Ливией и, наконец, уехал на остров Капри. Отъезд Тиверия увеличил могущество Ливии. Не замедлил появиться декрет, в котором осуждались в государственной измене Агриппина и ее сын Нерон, будто бы замышлявшие покуситься на жизнь императора Тиверия.
