— Пожалуйста.
Он улыбнулся.
— С самого первого дня, как ты появилась в городе, ты заботишься о других людях. Сначала о Джинни, потом о Грейс, о Лизе, Озе и их близнецах, о Нэнси Кауфман и Тони. Ты пришла им на помощь, и они могли на тебя рассчитывать, пока ты была там. Я восхищаюсь тобой. Я спрашивал себя, почему ты вела себя так бескорыстно?
— Я была корыстной. Ты сам мне это говорил. Я манипулировала тобой и твоей семьей. Я использовала свою женственность, чтобы ты расслабился и потерял контроль, а я воспользовалась этим.
— Это ужасно, — сказал он, подмигнув.
Роксанна засмеялась, но была готова заплакать.
— Ты был прав насчет меня, Джек.
— Нет, милая, — проговорил Джек. — Я ошибался насчет тебя. То есть вначале я был прав. Но я позволил своим слабостям и страхам вырваться наружу. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить.
— Что ж, все хорошо, что хорошо кончается. Как Джинни?
— Она носит с собой свою шкатулку с балериной, загадывает желание, чтобы ты вернулась. А потом она дала мне пенни. — Он вытащил из кармана медную монетку. — Что это все значит?
Роксанна уставилась на пенни.
— Это секрет, — наконец выдавила она.
Он покачал головой.
— Роксанна, я не знаю, как передать тебе, что я почувствовал, когда увидел твою машину около мотеля вчера вечером. Ты не спрашивала себя, зачем я приходил к тебе в номер?
— Я полагаю, ты слышал меня по радио.
— Верно. Когда я услышал твой голос, то понял, что вел себя как придурок. Я не мог позволить тебе так уехать.
— Что ж, я ценю, что ты проделал такой путь, чтобы сказать мне это.
— Я не могу представить себе, что такая женщина, как ты, захочет провести остаток жизни в подобном месте, — сказал Джек.
Она пожала плечами.
— Этот городок не так уж и плох. Здесь можно легко припарковаться.
— Верно. И здесь небольшое движение.
Роксанна посмотрела на него, не совсем понимая, что он хочет всем этим сказать.
— Видишь ли… — начал Джек. Мимо проезжал грузовик. Джек помахал водителю, и в ответ услышал приветственный сигнал. — Видишь ли, я хотел спросить тебя, думала ли ты о том, где хочешь провести свой медовый месяц?
Роксанна решила, что неверно расслышала его.
— Что?
— Я подумывал о таком месте, как Ниагарский водопад. Я слышал, там очень красивый национальный парк. И думал, есть ли такая женщина в мире, которая согласилась бы провести медовый месяц в кемпинге?
Неужели он делает ей предложение? Она боялась ошибиться.
Взяв ее лицо в ладони, он добавил:
— Однажды я сказал тебе, что у меня есть все, чего только может желать человек. Но я ошибался. Прошлой ночью я понял это впервые в жизни. Я безумно влюблен в тебя. И я не откажусь от тебя. Если только ты меня любишь.
Коснувшись его руки, Роксанна поцеловала его пальцы.
— О, Джек…
— Я буду откровенен. Я не могу уехать отсюда. Это место — часть меня. Людям здесь нужен доктор. И я не знаю больше ни одного сумасшедшего, кто мог бы меня заменить. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, в моем доме, в моей постели. Я думаю, ты мой единственный шанс на счастье. И для Джинни тоже. Я уверен, что смогу сделать тебя счастливой. Роксанна, я люблю тебя.
— Я, должно быть, сплю.
Ее глаза наполнились слезами.
— О нет, только не плачь, — сказал он, вытирая ее слезы. — Я терпеть не могу, когда люди плачут.
Джек наклонился и поцеловал ее глаза.
— Но Сэл…
— А что Сэл?
— Она ненавидит меня. Она не захочет, чтобы я жила в твоем доме…
— Ш-ш-ш, — сказал он, вновь целуя ее. — Сэл не ненавидит тебя. Ты освободила ее от многолетней лжи. Она бабушка Джинни. И, даже если она никогда ей об этом не скажет, я уверен, как много значит для нее, что я это знаю.
— И еще она твоя мать.
— К этому нужно будет привыкнуть. И ты мне поможешь. Но, Роксанна, дело не в Сэл. Это касается только тебя, меня и Джинни. Вопрос в одном. Сможешь ли ты быть счастлива здесь, занимаясь маленькой радиостанцией?
— Джек, это самой собой разумеется. Я полюбила это радио, и я нужна Нэнси.
Он кивнул.
— Тогда ответь мне на другой вопрос. Хочешь ли ты жить жизнью этого ранчо и, что важнее, моей и Джинни? Останешься ли ты здесь навсегда? Потому что именно это я имею в виду, навсегда.
