Мы видели, какие усилия употреблял св. Дионисий для того, чтобы склонить римских епископов и пресвитеров к более мягкому образу действий, и какими результатами сопровождалось мудрое посредничество св. Дионисия и особенно увещания его ко взаимной уступчивости. Без сомнения, эти увещания всего более содействовали и прекращению новацианского раскола, и ослаблению споров о действительности еретического крещения. Беседа св. Дионисия с хилиастами также служит прекрасным доказательством того, что св. Дионисий своей мягкостью и уступчивостью скорее и вернее достигал цели умиротворения Церкви, чем современные ему пастыри Римской и Карфагенской церквей. В конце своей жизни св. Дионисий снова дал образец такой уступчивости, когда согласился признать неточность некоторых выражений, подавших повод к обвинению его в опасной ереси, и своей уступчивостью, может быть, на полвека предотвратил арианские споры и волнения.
При всей своей скромности св. Дионисий оставил нам в своих творениях и доказательство того, что на нем исполнилось великое изречение божественного Учителя нашего Иисуса Христа, обещавшего особую близость к Богу всем миротворцам. Если кто, то св. Дионисий едва ли не более всех других заслужил это наименование, так как не только стремился к умиротворению Церкви, но умел и достигать своей цели, и действительно умиротворял возникавшие в Церкви несогласия. И Бог еще при жизни удостоил св. Дионисия особенной близости к Себе и удостаивал его непосредственных откровений в тех случаях, когда св. Дионисий затруднялся принять то или другое решение.[904] Вскоре после кончины св. Дионисия Церковь причла его к лику святых. Во всех мартирологах, минеях и месяцесловах он называется именами исповедника, мученика или священномученика. Церковь почтила его этими именами за неоднократное исповедание веры и страдания, перенесенные им за Христа во время гонений Декия и Валериана. Уже во времена св. Афанасия память его знаменитого предшественника «пребывала вместе с отцами и записана была в список».[905]Епифаний в числе церквей, существовавших в его время в Александрии, называет церковь св. Дионисия,[906] очевидно, воздвигнутую благодарными жителями Александрии в знак признательности за великие заслуги его перед Александрийской церковью.
Но не одна только Александрийская церковь по достоинству оценила заслуги св. Дионисия. Уже отец церковной истории Евсевий без малейших колебаний называет его именем Великого,[907] и, как мы уже заметили, он первый из знаменитых отцев и учителей Церкви почтен был этим именем и сохранил его за собой до последнего времени.[908] Мы видели, с какими величайшими похвалами отзываются о нем и другие великие отцы и учители Церкви IV и V вв.: Афанасий Великий, Василий Великий, блаженный Иероним, Феодорит, Руфин, а вслед за ними и позднейшие писатели, оставившие нам в своих суждениях о св. Дионисии беспристрастную характеристику пастырской и литературной деятельности знаменитого Александрийского епископа. Эти суждения, положенные в основание заключительных заметок наших о св. Дионисии, объясняют нам и то, почему Церковь почтила св. Дионисия именем Великого и таким образом поставила его рядом с великими отцами и учителями Церкви IV в. и возвысила над всеми современными ему пастырями. Своим приговором о заслугах св. Дионисия она ясно показала, что по суду Церкви одинаково велики и христианские подвижники, оставившие потомству изумительные образцы аскетических подвигов, и учители Церкви, прославившиеся бессмертными творениями в области христианской науки, и мудрые пастыри, умевшие охранять своих пасомых от уклонений с правого пути и предупреждать раздоры и несогласия в Церкви кроткими мерами вразумления заблуждающихся.
