Шварц выключает телевизор.
С удовольствием... Ваши стихи входят в меня, как горячий нож в масло... Давайте... На вручении премии "Карнавал"?.. (Холодно.) Инкогнито так инкогнито, я сама против амикошонства. До "Карнавала". (Опускает трубку.) Из молодых да ранний. Ранняя. Подумаешь - журнальная фаворитка, всех дел-то. Ты сочини-ка такое, чтобы все, кроме психованных девиц, от тебя отвернулись и чтобы никому было не разжевать...
Шварц. Прожевать.
Таисья. Я говорю, не разжевать для читателей - что это ты сочинил. Правильно? И тогда звони к Шварцам.
Шварц. Ты че-то как-то это. Вдохновилась.
Таисья (после паузы, во время которой может даже возвратиться к глажке). Ты насчет Ахматовой так сказал?
Шварц. Уже и не знаю. Иногда - вроде видел, в другой раз - никогда, а в третий - пустота, и всё.
Таисья. Что же делать? Ты же историческое лицо. В конце концов лира.
Шварц. В том-то и дело. И спросить не у кого. Только если спиритически. Я умею.
Таисья. У Андрея Белого научился?
Шварц. У заместителя далай-ламы по духовным связям. (Начинает задергивать шторы.) Симпатичный парень (показывает раскосость), тридцати нет, чакры продуты, карма блестит, эгрегер разогрет немыслимо.
Таисья. Ты всерьез? Не боишься? Ты же крещеный, Шварц!
Шварц. Вот именно: не я крещеный, а я крещеный Шварц.
Таисья задергивает шторы на другом окне, Шварц ставит на стол и зажигает свечу, комната погружается в сумрак, подсвечены только лица и соединенные руки; и еще горит красным глазок магнитофона.
На змею помножен лебедь.
Трижды три выходит девять.
Три нужны, но хватит двух,
чтобы в воздух выпал дух.
Рот ко рту и руку в руку,
духа выдохнем друг другу.
К суше, водный дух, причаль,
дух воздушный, отвечай.
Голос (судя по всему, Шварца, искаженный записью на магнитофонную ленту, с завываниями). Кого - вам?
Шварц (Таисье). Кого? Ахматову опасно. Вдруг скажет: не знаю такого - мне будет неприятно. (В сторону голоса.) Кто поблизости.
Голос. Я - Эдуард - Багрицкий.
Шварц. Эдуард, чем докажешь?
Голос. Пе-ейте, коты-ы - ваше пи-иво - пропа-ахшее - по-отом и спе-ермой.
Шварц. Эдуард, видел я когда-нибудь Анну Всея Руси или не видел?
Голос. Таис-с-сья! Не сжива-ай со света Шва-арца! Не жги-и его табле-етками, поняла? Ты, Таська, его угро-обить хочешь, отравить, а ты без
Шва-арца - но-оль без па-альца! Поняла?
Таисья встает, распахивает шторы, задувает свечу.
Таис-с-сья! Но-оль без па-альца, це-ентнер са-альца.
Вмешивается невнятное бормотание телевизора.
Шварц (магнитофонным голосом). А зря-а ты, Таис-сья. (Обычным.) Буду тебе являться - отравленный - (магнитофонным) и души-и-ить.
Телефонный звонок.
Таисья (берет трубку). Отец Парфений! Как вы вовремя!.. Конечно, не дозвониться: нашего раба Божия на премию выдвинули... Потому и звоните?.. Молебен о ниспослании благ видимых и невидимых? Ну вы сами с ним договоритесь. Отец Парфений, а спиритизм, если в шутку, грех?.. Вы шутите. (Шварцу.) Говорит, не только не грех, а добродетель. Посмеяние блуда бесовского... Да... Да... Все... Все... Все - учить, учиться - никто. Абсолютно... Бегают по-козлиному по улицам, да, да... Как-то все не решусь. Вы бы лучше сами с ним, а?.. Передаю. Благословите, отец Парфений. (Передает трубку Шварцу.)
Шварц. Отец Портфелий, как дела?.. Нашими молитвами - тогда хреново. Музыка отошла от меня - как от Блока - а без музыки какая молитва... А это мы тебя так за глаза зовем - отец Портфелий, по-домашнему... А че ты такой важный, что и назвать нельзя? Диалектическому материализму учился, таким не был. Конспекты не жалел, вся группа по ним сдавала, я первый. Паки и паки преклоняю колена... Молебен о ниспослании? Толково, толково! А нельзя по телефону?.. А благословлять можно?.. Тогда благослови на получение ниспослания... С чего вдруг?! Пожара нет. Ни разу не венчался, и ни с того ни с сего - под хомут... Браки, отец Пенетрефий, чтоб ты знал, заключаются на небесах. Или мы уже в браке, или не в браке - а отсюда туда подсказывать некрасиво... А мы и не в интимных... И не в супружеских... И не в близких... Как ваше преподобие учило - птичечками на веточках. Таисьечка на которая потолще, а я на прутике. Качаемся и поем люли-люли яко во псалтири и гуслех... Девять, не считая детей,- со всеми не навенчаешься... Отче Портфелие, ты святой человек - кто спорит? Ты священник милостью Божьей. Но также и отличник по марксистско-ленинской эстетике. Тоже немало. И немного. В самый раз. А я поэт неизреченной Его же милостью. Молебен отслужи. Ничего в этом плохого. С моей, несвятой точки зрения. Заочный. Без проповеди. А получу премию, обмыем. Отчистим и обмыем... Как спорхнет с сучочка, обыму. (Опускает трубку.)
