Открыв возможности недорогого кино для домашнего видео, Сельянов запускает с Александром Рогожкиным продолжение национальных особенностей, на это раз про рыбалку, и, конечно, новая комедия со знакомыми героями снова становится хитом видеопроката, а в кинопрокате 1999 года она на втором месте после фильма «Восток-Запад» -250 тыс. долларов.
Но в том же 1998 году на «СТВ» выходят два сугубо авторских фильма. Один из них, «Про уродов и людей» Балабанова, стал киноклассикой. Другой – «Блокпост» Александра Рогожкина – оказался, пожалуй, первым реалистическим фильмом о чеченской войне. Но в прокате он собрал всего 35 тыс. долларов, что, по расчетам Сельянова, для такого фильма очень мало, он объясняет это неопытностью прокатной компании: «Прокатом занималось „ОРТ-видео“, дочернее подразделение „ОРТ“, занималось плохо. Провалив кинопрокат, они вдруг все осознали, и уже к выходу фильма на видео была тотальная реклама на „ОРТ“. И фильм пошел. Долгое время „Блокпост“ был лидером видеопродаж. Позитивных отзывов было очень много, но время было упущено, фильм не был представлен, не был разрекламирован».
Надо сказать, что весь прокат, сведения о сборах которого существуют с некоторой условной достоверностью, ограничивался тогда одним московским кинотеатром «Пушкинский». Он давал 80–90 % сборов. Вся остальная Россия, включая Петербург, могла принести еще 10 %, что, конечно, тоже деньги, но стоило это таких усилий, что не всегда имело смысл выкладываться.
«Мое государство вооружилось против меня»
Увеличившийся производственный объем требовал и увеличения бюджета, а денег не становилось больше. 17 августа 1998 года в стране был объявлен технический дефолт, в результате курс рубля к доллару обвалился в четыре раза.
Однако как раз идеалистическое отношение к деньгам как к средству для производства фильмов, а не наоборот, спасло тогда студию. В первом большом интервью критику Наталье Сиривле для журнала «Искусство кино» Сельянов находит неожиданное сравнение для описания финансового кризиса: «Мир денег азартен, и возможностей для творчества, конечно, специфического рода, в нем не меньше, чем в кино. Есть люди, которые одержимы деньгами в гораздо большей степени, чем искусством. На мой взгляд, к деньгам нужно относиться как к абсолютно неодушевленному, не имеющему ценности предмету, вроде сульфита натрия, с помощью которого проявляется пленка, но при этом отдавать себе отчет, что без денег, так же как без реактивов, эмульсии, пленки, не состоится магический процесс создания изображения. Я, например, очень хорошо понимаю и чувствую, как деньги переходят в то, что мы потом видим на экране. Это ощущение почти физиологическое. Вчера, скажем, узнав об очередном подорожании доллара, я поймал себя на мысли, что пленка словно бы вдруг потеряла чувствительность: словно было 250 единиц, а стало 180, и снимать теперь нельзя».
Интервью вышло в ноябре 1998 года, а давал его Сельянов в августе, проекты к этому времени уже запущены, помимо вышеперечисленных уже начаты съемки дебюта Петра Точилина «Употребить до…», который Сельянов характеризует так: «Это специфическое, некоммерческое, фестивальное кино, черно-белое и без диалогов. Снимаются люди с улицы. Я долго мучился: запускать – не запускать? Не ясно, получим ли мы поддержку от Госкино. В конце концов, махнул рукой и запустил. Во-первых, потому что обещал режиссеру, а во-вторых, в сложной ситуации полезно иногда поступать наперекор обстоятельствам».
В том же интервью Сельянов делает смелый прогноз: «При нормальном состоянии общества, когда у людей есть деньги на то, чтобы сходить в кино хотя бы раз в месяц, могу обещать, как Никита Сергеевич обещал, что в 1980 году советские люди будут жить при коммунизме, – к 2020 году кино наше будет существовать за счет возврата денег». Оба ошиблись, и Хрущев и Сельянов, но интересно другое: тогда, в ненадежном в 1998 году, Сельянов смело смотрит в будущее и трезво рассчитывает при этом на собственные силы. «В любом случае мы не можем позволить себе стушеваться, уйти в тень, потерять лицо. Компания „СТВ“ не имеет ничего, кроме марки, престижа и сделанных ею фильмов, и это единственный капитал, который позволяет нам оставаться на плаву и продолжать делать то, что нам нравится».
