Жизнь Достоевского. Сквозь сумрак белых ночей - страница 74

Сразу же следом за «Белыми ночами», в январской книжке «Отечественных записок» за 1849 год явилась первая часть романа «Неточна Незванова». В февральской книжке была напечатана вторая часть. Третью часть он подготовил к печати, а еще три части романа, написанные начерно, отделывал и рассчитывал поместить в ближайших номерах журнала.

«Теперь я сижу безостановочно над 4-й частью, несмотря на то, что, едва кончив 3-ю, не дал себе ни крошки отдыху, — сообщал он Краевскому в конце марта, — ибо хочу… напечатать непременно 2 части в мае (т. е. 4-ю и 5-ю). Я и теперь рву волосы, что эпизод доставлен не весь, а разбит на 3 части. Ничего не кончено, а только возбуждено любопытство. А любопытство, возбужденное в начале месяца, по-моему, уже не то, что в конце месяца; оно охлаждается и самые лучшие сочинения теряют…»

Несколько дней спустя к Краевскому полетела записка: «…4-ая часть будет у вас к 15-му… Дайте мне 15 рублей серебром за 5-ю часть. Что вам 15 руб.? А мне это будет много. Помилуйте, я всю неделю без гроша, хоть бы что-нибудь! Если бы вы только знали, до чего я доведен! Только стыдно писать, да и не нужно. Ведь это просто срам, Андрей Александрович, что такие бедные сотрудники в „Отечественных записках“. Ну, задолжали много: конечно, худо! Но ведь и отдача есть, и работа есть. Ведь кажется, что есть, Андрей Александрович. Пришлите мне, ради Бога, Андрей Александрович, корректурные листы 3-й части. Ужасно, как нужно!»

За два с лишним года перед тем, когда «Неточка Незванова» была еще только задумана, Достоевский полагал писать свой роман в Италии — на досуге, на свободе. Но вышло не так. Не было досуга, была срочная, доводившая порою до изнеможения работа, были бесконечные, выматывавшие душу мелкие хлопоты из-за безденежья, были жаркие споры в политическом клубе у Петрашевского, была, наконец, конспирация, участие в Тайном обществе.

Тугой, упрямой пружиной закручивалась его судьба. Он сам так хотел. Он давно уже не жил иначе, как только изо всех сил, только взахлеб. Ему именно нравилась та жизнь, что заставляла до предела напрягать волю, напрягать способности. Ему сделался необходим этот ежедневный труд постижения людской души — самого средоточия жизни — во всех ее изгибах, противоречиях, во всей сложности и богатстве.

И ни в одном из прежних своих сочинений не явился он еще таким глубоким художником, таким тонким психологом, как в «Неточке Незвановой» — столь тщательно обдуманной, так много раз переправленной и переписанной, выношенной, что называется, за эти два года.

Роман его в журнале имел подзаголовок: «История одной женщины». Здесь Достоевский впервые рисовал историю характера, историю развития личности. Первые две части романа были воспоминанием героини о ее детстве, третья часть — воспоминанием о годах отрочества. Излюбленная тема Достоевского этих лет — тема мечтательства — зазвучала здесь по-новому, естественно сплетаясь с рассказом о жизни ребенка. Ведь всякий ребенок — мечтатель. Мечты его — защита от непонятного, страшного, трагического, что видит он вокруг. А детство Неточки мрачно. И причудливые, порою дикие представления возникают в сознании девочки, чьи ранние годы связаны с образом больной умирающей матери и полубезумного отчима-музыканта, спившегося, погубившего свой талант. Одаренная чуткой, любящей натурой, Неточка, взрослея, преодолевает свою мечтательность, крепнет душой. Складывается характер действенный, живой, сильный.

«История одной женщины»… Достоевский был убежден, что роман этот станет новой и едва ли не самой блистательной его удачей. «Я знаю, что это произведение серьезное. Говорю, наконец, это не я, а говорят все». Днями и ночами сидел он теперь над продолжением своего романа, закончить который — увы! — ему не было суждено.

Без малого четырнадцать месяцев полиция наблюдала за Петрашевским и его кружком.

20 апреля 1849 года Липранди приказано было передать собранные им материалы в III отделение. Шеф жандармов граф Орлов ознакомил с ними царя.