— Пурна, Боги благосклонны к нам сегодня. Выйди и посмотри, не идет ли к дому святой человек?
Выйдя на крыльцо, Пурна увидела идущего прямо к ним героя. Его сияние ослепило девушку. Она бросилась к госпоже.
— Хозяйка, он приближается, — вскричала она. — Он уже близко. Ваши глаза могут ослепнуть от его блеска.
— Пусть он придет! О, пусть он придет! — взмолилась Суджата. — Это для него я готовила чудесное молоко. Она налила молоко, смешанное с медом и мукой, в золотую чашу и приготовилась встретить героя.
Он вошел, озарив дом своим сиянием. Суджата поклонилась семь раз в знак уважения. Он сел. Девушка встала на колени и омыла его ноги благоухающей водой. Затем она предложила гостю чашу молока, смешанного с медом и мукой. Сиддхартха размышлял:
— Говорят, что Будды прежних времен перед тем, как обрести высшее знание, вкушали пищу из золотой чаши. Поскольку Суджата преподнесла мне молоко и мед именно в такой чаше, то это еще один знак приближающегося события.
Затем он спросил девушку:
— Сестра, что я должен сделать с этой чашей?
— Она принадлежит Вам.
— Но я не могу пользоваться золотой посудой.
— Тогда поступайте с ней по своему усмотрению, — ответила Суджата. — Я презирала бы себя, предложив Вам пищу, но не подарив чашу.
Он вышел, держа чашу в руках, и так пришел на берег реки. Он совершил омовение и поел. Когда чаша опустела, он бросил ее в воду со словами:
— Если именно сегодня мне суждено стать Буддой, то пусть эта чаша поплывет вверх по течению, если же нет, то пусть поток унесет ее вниз.
Чаша выплыла на середину реки, а затем быстро стала подниматься вверх. Потом она исчезла в водовороте, и вскоре до слуха героя донесся приглушенный звон. Это его чаша опустилась в подземный мир и ударилась о другие чаши, которые использовали для последней трапезы, а затем выбрасывали Будды прежних времен.
Сиддхартха пошел вдоль берега реки. На мир медленно опускалась ночь. Цветы устало смыкали свои лепестки, сладкий аромат поднимался из садов и полей, птицы начинали робко насвистывать свои вечерние песни. В этот момент герой подошел к Дереву Познания.
Дорога золотилась от солнечной пыли, редкие пальмы по обочинам казались усыпанными драгоценностями. Святой отшельник присел на краю бассейна, чьи благословенные воды испускали пьянящий запах. На водной глади лотосы раскрывали свои бутоны. Воздух наполнился чистой песней лебедей. Над пальмами возле бассейна танцевали Апсары, а Боги с небес с восхищением взирали на героя.
Он подошел к Дереву. В стороне от дороги он заметил Свастику, жнеца, и обратился к нему:
— Сегодня ты срезал нежнейшую траву, о Свастика. Дай мне немного травы, чтобы покрыть то место, сидя на котором я обрету высшее знание. Как зелены эти травы, срезанные тобой сегодня, о Свастика! Дай мне немного травы, и в один из дней ты обретешь свободу. Я научу тебя Закону, а ты понесешь его дальше, другим людям.
Жнец дал Сиддхартхе восемь пучков травы.
Герой семь раз поклонился на восток. Он бросил охапки травы на землю, и внезапно на том месте возникло удобное сиденье, покрытое мягкой травой, словно ковром.
Герой опустился на него, держа прямо голову и плечи, повернув лицо на восток. Затем он произнес торжественным голосом:
— Даже если кожа моя покроется лишаями, даже если руки мои иссохнут, даже если кости мои рассыплются в прах — то и тогда я не сдвинусь с этого места, пока не обрету совершенное знание.
И он скрестил ноги в позе лотоса.
Свет, который исходил из тела героя, достиг даже тех пределов, где правил Мара, Воплотивший Зло. Ослепленный этим светом, Мара услышал голос, вещавший:
— Герой, отринувший царский сан, сын царя Суддходаны, сидит ныне в медитации под Деревом Познания. Он концентрирует разум, он предпринимает исключительные усилия — и вскоре сможет оказать помощь всем, кто в ней нуждается. По дороге, открытой им, пойдут другие. Получив свободу, он освободит остальных. Обретя покой, он принесет мир своим собратьям. Он войдет в нирвану и позовет за собой других. Он овладеет' мудростью и счастьем — и поделится со всеми. Благодаря ему город Богов будет полон людьми, а город Воплотившего Зло опустеет. И ты, Мара, станешь генералом без армии, царем без подданных, и не найдешь себе места, чтобы укрыться.
