Нельзя не заметить, что человек привел за собой на Север лишь очень немногих животных — самых стойких и неприхотливых. Надо полагать, что других переселенцев с юга здесь и не появится: им не преодолеть трудностей, особенно связанных с коротким летом, долгой зимой, недостатком тепла. Можно заключить далее, что видовой состав окружающего человека на Севере животного мира будет постепенно расширяться, но за счет преимущественно своих, исконных «северян».
Итак, многие звери и птицы все-таки могут поладить на Севере с человеком, находят в соседстве с ним иной раз даже важные преимущества. В принципе это относится также к редким и исчезающим видам. Во всяком случае некоторых из них, как мы уже видели, не назовешь «беглецами от цивилизации», и они в принципе вписываются если не в «городские», то в «сельские» комплексы антропогенных ландшафтов. Таковы, например, розовая и белая чайки, кулик-лопатень, сапсан, может быть, даже кречет. Менее вероятно, но тоже не исключено вовлечение в антропогенные ландшафты Севера гусей, особенно казарок — белощекой и краснозобой.
Конечно, нужно еще думать над тем, как это осуществить, нужно экспериментировать, и здесь открывается широкое, интересное поле деятельности для натуралистов-полярников. В средней полосе и на юге мы уже давно привлекаем к своему жилью скворцов, мухоловок, синиц; в охотничьих хозяйствах разработаны и успешно применяются методы поселения на водоемах водоплавающих птиц. А разве не заманчиво научиться привлекать пернатых, конечно с выбором, в наши северные города и поселки, на ближайшие к ним озера и реки?
В антропогенные ландшафты, во всяком случае в качестве «посетителя», все настойчивее стремится войти белый медведь, хотя как раз он-то здесь и нежелателен. Стерхи на своей родине — птицы осторожные и подозрительные. Однако на зимовках, там, где они видят доброжелательное к себе отношение, их поведение заметно меняется. Не исключено поэтому, что и на Севере к близости людей они могут относиться терпимее. Моржи с большим подозрением воспринимают любые изменения в пейзаже знакомого им лежбища, а также шум, движения, посторонние запахи в этом районе. У них, следовательно, существует связь с человеком, но не «положительная», а «отрицательная». Нарвалы и гренландские киты, естественно, ни в каких взаимоотношениях с антропогенными ландшафтами не состоят.
Наконец, у северного оленя отношения с цивилизацией довольно противоречивые. Там, где это животное считается охотничье-промысловым (в большей части области своего распространения), «дикари», конечно, избегают антропогенных ландшафтов. Они не только не видят в них ничего привлекательного, но и терпят большие неудобства, встречая на своем пути во время миграций дороги, нефте- и газопроводы и другие искусственные препятствия. Однако, если олени находятся под охраной закона (например, на некоторых арктических островах), они охотно пользуются подкормкой, в том числе солонцами, которые обнаруживают вблизи поселков; и вообще с людьми у них устанавливаются здесь довольно хорошие отношения, основанные на взаимном доверии. Вот один случай. В поселке советских горняков на Шпицбергене — Баренцбурге в 1977 году «квартировали» десятка три «дикарей». Вели они размеренную жизнь: вечером шли к выложенному специально для них стожку сена, ночью спали под горой в облюбованном месте, а утром и в середине дня опять наведывались к подкормочной площадке, хотя и не так регулярно, как вечером. Появились свои «подшефные» олени и в других советских поселках на Шпицбергене — у геологов, буровиков, астрономов.
Антропогенный ландшафт часто называют также культурным и подразумевают под ним здоровые, полноценные для жизни и работы людей условия. Понятие это, конечно, очень большое, емкое. Но при всех обстоятельствах оно включает в себя и живое солнечное тепло, и зелень и пестроту разнотравья, и птичьи песни. На Севере все это особенно необходимо человеку, и все это может его окружать. Рядом с человеком могут обитать здесь и некоторые из тех животных, которые считаются редкими и исчезающими. У человека есть все основания, есть возможность быть и сегодня и завтра не врагом им, а другом!
