Он попытался это объяснить Никичу, но тот с самого начала завозмущался. Он вообще начинал спорить, не дослушав.
— Как — твой? Это мой сон! Только летом.
— Да нет, я тебе говорю, зимой…
— Какая зима! Летом сижу в лесопарке. У нас рядом с домом лесопарк был. Сижу, курю. Надо куда-то пойти, а куда — не знаю.
— И чего ты сделал?
— Не помню. Помню только, что я как бы завис в этом лесопарке. Все ушли, а я гуляю. Уже вечер. И надо чего-то сделать. Так и не придумал, кажется.
— Врете вы оба, — сказал Игорь. — Это вы во сне хотели кончить, а поскольку были малы, то и не знали, как это сделать.
— Ладно, — сказал Кир. — Пошли. Но чего-то я робею. Не так я думал вернуться, честно говоря.
— А как? На своих двоих?
— Да не в ногах дело. Я как-то думал, что мы кого-нибудь победим.
— Блядь, — сказал Никич. — Живой, а еще чего-то хочет.
— Я вот чего думаю, — сказал Кир. — Что, если у меня там менты?
— В смысле?
— В смысле, засада.
— Да ну, ты что. Это как они быстро должны сработать? Они небось еще там опрашивают во дворе. Какой ты был и как выглядел.
— Там только девчонки были, — сказал Кир. — Одна все считалку кричала.
— Это его и была, наверное, — сказал Игорь. — Сам пошел машину мыть, а ее гулять вывел.
— Да ну, — не поверил Кир. — Может, не его…
— Та, что кричала, — не его, — сказал Никич. — Его дочку звать Иринка.
Катилась мандаринка
По имени Иринка…
— Ты откуда знаешь?! — не поверил Кир. — Не можешь ты этого знать.
— Сам не знаю, откуда знаю, — загадочно отвечал Никич, — мы, покойнички, много чего знаем. И осталась пацанка сиротой…
— Слушай, Никич! — невыдержан Игорь. — Ты мать Тереза прямо какая-то. Ребенок остался… У меня вот двое остались!
— Это что, начфин виноват?
— Да никто не виноват!
— Ладно, бойцы, — сказал Кир. — Может, вы бы правда… по старой памяти… на разведку?
Они замолчали. Он чувствовал, что с его стороны не совсем честно посылать их к нему домой, какое-то в этом было, что ли, использование. Нельзя же использовать друзей, хотя бы и бывших разведчиков. Ими и так попользовались при жизни, а теперь они призраки. Но Кир в самом деле боялся идти домой. Было не то чтобы страшно, а жутко обидно. Он любил воевать, но мечтал все-таки вернуться. И вот вернулся. И повязали на пороге, на глазах у матери, которая уж точно ни в чем не виновата.
— Ты извини, Кир, — выговорил Никич.
— Да ладно, чего извини, все понятно.
— Ни хуя тебе не понятно! — взорвался Игорь. — Че, мы не сходили бы? Но нельзя.
— Как нельзя?
— Ну не можем мы от тебя отрываться! Так, на метр-два… В другую комнату в крайнем случае.
— Да я бы адрес сказал…
— При чем тут адрес! Ну как это тебе объяснить?! «Солярис» смотрел?
— Смотрел давно когда-то, нудьга…
— Ну вот там тоже были призраки! Пока мудак этот рядом, у нее все в порядке. А как вышел — ее начинает клинить. Она всюду за ним таскается, что в кают-компанию, что еще куда… Даже срать…
— Ужас, — сказал Кир. — Но ходил же я срать в поезде, и ничего…
— Там ты рядом был. Пойми, мы не можем отрываться. Ну, это пока… Может, потом… Мы, короче, и рады бы. Это как с пулеметом этим сраным. Ты думаешь, я люблю его таскать? Я его оставить не могу.
— Интересно, — сказал Кир. — То есть от вас никак не уедешь?
— Сами бы от тебя, мудака, уехали, — сказал Игорь. — Но как-то пока не выходит.
— Ну ладно, — сказал Кир. — Вы не парьтесь, мужики. Я не против, в принципе.
— Мы польщены, — сказал Никич.
— Надо матери чего-то купить.
— Только не шашку, ради бога, не шашку! — заржал Никич.
— Ей сколько лет? — спросил Игорь.
— Сорок четыре… сорок пять, — поправился Кир.
— Духи надо. Такие, не особо сладкие…
— Ладно, — сказал Кир. — Пошли. Тут универсам близко.
— Стоять! — заорал мент, когда они пересекали площадь перед универсамом. Кир шел впереди, Игорь с Никичем — чуть сзади. Кто бы посмотрел — зрелище было прикольное. Кир с сумкой и шикарным турецким подносом, Никич в белом камуфляже с мухой и пулеметом, Игорь с автоматом и полным БК. Куда ходить в таком составе? На бандитскую свадьбу. То-то местный алкаш Витя провожал их восхищенным взглядом — типа наши в городе.
— Стоять!
— Иди и не оборачивайся, — тихо сказал Игорь.
