Последовала длинная пауза. Когда президент заговорил снова, из его голоса словно улетучилась усталость.
— Как вас зовут, «Ковбой»?
— Меня зовут капитан Вилли Рейнольдс младший, господин Президент.
— Капитан Рейнольдс, я уполномочиваю вас делать все, что потребуется, чтобы защитить страну. «Ковбой». Подтвердите.
— Все, что потребуется, сэр. Прием.
Адару оставалось лишь покорно смотреть, как четыре истребителя морской авиации «Супер Хорнет» F/A-18E нагло расположились чуть ли не вплотную к «Боингу», рядом с носом и хвостом. А еще два — рядом с крыльями. Черт возьми, он даже мог разобрать серийные номера на ракетах класса «воздух-воздух» с ярко-желтым оперением, висящих у них под крыльями.
В пятистах футах над ним шла еще одна эскадрилья истребителей с базы в Миамаре. Его повторные попытки связаться с диспетчерской за последние три-четыре минуты не увенчались успехом. Какого дьявола он позволил втянуть себя в эту авантюру? Ах, да. Доктор и его деньги. Сунг просил его просто посадить самолет. Истребители морской авиации до смерти испугали доктора. Но не Джонни Адара — его не запугаешь. Он все еще чувствовал себя в безопасности.
— Ты думаешь, что я собираюсь посадить самолет на авиабазе ВВС? Это самоубийство! Мы улетим отсюда. Они ни за что не решатся сбить невооруженный гражданский авиалайнер! Мы полетим в Мексику, или… я не знаю… на Аляску.
— Джонни, послушай меня. Я могу попытаться отговорить их от преследования. Это единственный выход. Дай мне рацию.
— Отговорить их? Да ты совершенно обезумел, приятель. Я думал, что все это предприятие пройдет так же легко, как воскресная прогулка в парке! Мы сядем, выгрузим всех этих зомби. Они пойдут и взорвут какие-нибудь ядерные реакторы или что вы еще от них там хотите, а мы тем временем выйдем миллионерами. А теперь…
— Послушай. Они будут стрелять, Джонни. Помнишь, что стало, с тем самолетом одиннадцатого сентября, который разбился в штате Пенсильвания? Если бы он не потерпел крушение, президент приказал бы, чтобы сбили его, прежде чем он рухнет на Белый дом. Я это хорошо знаю.
Адар услышал пронзительный треск в наушниках.
— Рейс 77, я «Супер Хорнет» F-18, иду с правого борта. Капитан Вилли Рейнольдс, командир эскадрильи «Морской волк», ВМФ США. Еще раз повторяю — вам приказано начать спуск и посадить свой самолет на авиабазе ВВС «Эдвардс». Если вы будете следовать на прежней высоте и далее игнорировать этот приказ, я уполномочен применить оружие. Я повторяю, опускайтесь и сажайте свой самолет на взлетно-посадочной полосе «Эдвардс». Прием.
— Он не шутит! — завопил Сунг. — Он будет стрелять! О мой бог!
Халид тоже что-то кричал, отчаянно колотя в дверь кабины. Джонни не слышал слов, но прекрасно представлял, что тот хочет ему сказать.
— Да что бы ты сдох, скотина, — заявил в эфир Джонни Адар.
— Эй, «Ковбой», я не ослышался? — спросил другой пилот «Морского волка». — Кажется, этот человек только что нахамил нам.
— «Боинг-747», это снова я — «Супер Хорнет» F-18, иду с правого борта. Мое терпение скоро кончится. Вы не знакомы с ракетами AIM-9 «Сайдвиндер», сэр? Если не хотите познакомиться с ними поближе, настоятельно советую вам немедленно начинать посадку. Следуйте за нами.
Джонни снова посмотрел на топливные датчики и понял, что вся его жизнь теперь догорает с остатками керосина. Уже не оставалось шанса добраться даже до Мексики, не то что до старой взлетно-посадочной полосы времен Второй мировой войны на Алеутских островах, о которой он думал. Боже. Всего полчаса назад он мечтал о сухом мартини, который закажет сегодня вечером в зале для поло. Черт!
Теперь он испытывал гнетущее чувство пустоты — как человек, чьи самые худшие опасения сбываются. Все его планы и мечты о том, как он бросит летную карьеру и займется своим маленьким пабом в уютном уголке Ирландии, — рухнули, как карточный домик. Что теперь ожидает его — годы заключения? А может, даже смертный приговор. Да, они ведь теперь расстреливают парней за такое дерьмо. Его дочь, Кэйтлин, тяжело больна. Он никогда ее больше не увидит.
— Мы проследуем за ними на посадку, — наконец сказал Джонни Сунгу. — Но больше я не хочу слышать из твоего поганого рта ни единого слова, понял?
