— Эй, привет, — сказала она.
— Здравствуй, — ответил он.
Здравствуй? Так, что ли, он сказал? Здравствуй? Не «привет», не «здорово, детка», как все нормальные люди?
— Как тебе мое ожерелье? Как камешки, а? Мое имя в них отражается. Я достала его в Сингапуре.
— Что?
Может быть, он плохо говорит по-английски. Он был похож то ли на араба, то ли на азиата — в общем, какой-то южный парень. Невысокий, смуглый, красивый. Черри снова потрясла перед ним своим именным ожерельем. Ей не терпелось поскорее вернуться домой из этой поездки. Еще бы — шикарные азиатские побрякушки из Сингапура! Не могла дождаться, когда покажет их друзьям-приятелям в Дарьене. И своему бэби, без которого так тосковала. Ну ладно. Осталось всего двенадцать часов до Лос-Анджелеса, потом еще пять до Нью-Йорка, а потом примерно час на лимузине до Дарьена. Она вынула из сумки книгу, что мать купила ей в аэропорту, и открыла. Книгу назвали в честь известного художника Да Винчи, но мать сказала ей, что речь там о каких-то секретных кодах или какой-то еще ерунде.
— Вы интересуетесь нумерологией? — удивился мальчик, вынимая наушники и глядя на книгу. «Студент. Определенно студент», — решила она.
— Что? — переспросила она. Как будто ее раздражало, что он отвлекает ее от чтения. Она, конечно же, притворялась.
— Ну, числами. Их тайным значением.
— О да. Это замечательно. — Так вот о чем эта книга? О числах? О господи! Это что, она мне математику подсунула, что ли?
— Я тоже ими интересуюсь. — Он улыбнулся. Неплохие зубы. Ровные и как будто жемчужные. Большие карие глаза. Длинные, густые ресницы.
— Вы знаете, — продолжал он, — ведь номер рейса — 77 — имеет мистическую силу. Мощную. Или, например, номер ряда, на котором мы в настоящее время сидим, — 76. Кстати, очень важное число для вас, американцев, правда ведь?
— 76? Ты что имеешь в виду — сеть бензоколонок? Или что?
Парень посмотрел на нее еще некоторое время, только теперь как-то отстраненно.
— Мой бойфренд дал мне эту книгу, — спохватилась она. — Ты бы только видел его. Какой он милашка! Он выглядит точь-в-точь как Джей Эф Кеннеди. Один в один.
— Который из них?
— Что значит который?
— Ну, как президент Кеннеди? Или как аэропорт Кеннеди?
— Что?
Зажегся световой сигнал, означающий, что можно отстегнуть ремни. Стервозная бортпроводница из «Бритиш Эйрвейз» сообщила со своим стервозным английским акцентом, что пассажиры могут встать, если хотят, лишь бы не шарахались по проходу, где они катают свои дрянные тележки. И все же лучше оставаться на местах и не отстегиваться, потому что в Южном Китае разыгрался шторм.
Встать, но не ходить по проходу? Отстегнуть ремни, но не отстегивать их? Тяжелый случай. У нее что, не все дома?
— Извините меня, пожалуйста, — пробормотал жгучий кареглазый красавчик, вынимая какой-то дрянной пластмассовый бритвенный набор из своего тайваньского рюкзака. Открывая «молнию», он повернулся к ней спиной — словно не хотел, чтобы она видела, как он прячет туда свой плейер. Как будто ей было не все равно, что у него там, в этом рюкзаке. — Мне нужно срочно сходить в уборную.
Да уж. Будто это жутко интересовало ее. Может, еще скажет, что собирается бриться? Или чистить зубы? Это явно была излишняя информация. Почему бы просто не сказать, что ему нужно выйти? Она бы и сама сейчас не прочь сбегать в туалет и покурить там травки, но здесь этого делать нельзя. Уж она-то это знала. Она пробовала.
Срочно? Зачем ему так срочно нужно в сортир?
В ту минуту, когда Джонни Адар вышел из кабины в сопровождении коротышки-доктора, пассажирки начали успокаиваться. «Все дело в униформе», — предположил Джонни. Ну и, конечно же, в неподражаемой улыбке, которую он унаследовал от отца. И то и другое много раз помогало ему покорять женские сердца. Ему потребовалось бесконечное самообладание, чтобы избегать посещений гостиницы «Бамба» в последние три дня. Он видел, как девицы выгружаются из самолета, как ждут автобуса, чтобы поехать к гостинице. Ни одна из них не была старше двадцати пяти, ни одна из них не была красавицей, но какая разница, черт возьми?
