От полицейских я, с грехом пополам, отделался, но теперь передо мной в полный рост вставала проблема наличных денег. Ревизия и скрупулезный подсчет расходов показали, что сбережений хватит месяца на полтора — два. Впечатления от знакомства с гоблином были еще слишком свежи в моей памяти, и на незаконный заработок я не решался.
Нужно было найти работу.
Как человек деятельный, я в первую очередь обошел все прилегающие к кампусу кварталы в поисках вакансии, которая могла бы освободиться к лету. Университет высшей магии — особое учебное заведение, никаких экзаменов, за исключением вступительного и выпускного, здесь не сдают, что логично: магией с наскоку не овладеешь. Обучение разбито на много — много промежуточных контрольных точек, однако, следуя древней традиции, два раза в году преподаватели делают перерыв — летом на два месяца и зимой на три недели. Зимой большинство моих однокурсников оставалось в городе, но летом университет практически пустел. Преддверие летних каникул — лучшее время, чтобы захапать чье — нибудь место.
Увы! Большинство вакансий предполагало работу для белых магов, в крайнем случае — для обычных людей, никто не желал проблем со студентом — черным, тем более накануне Обретения Силы. Подлая дискриминация! Раз черный маг, то что, ему деньги не нужны?!
Единственным реальным вариантом было мыть полы в трамвайном депо по ночам. Спасибо, дядя, а спать когда? С четвертого года обучения в университете начиналась специализация. Раз уж я прошел посвящение, придется потратиться на полноценный курс колдовства. Клевать носом над пентаграммой? Лучше уж по башке камнем.
У меня оставалось два варианта: Гугенцольгеры или помощь семьи, причем решать надо было быстро. Я решил начать с родственников. Какого черта? Семья потомственных черных магов не может быть нищей! Мне и нужно — то всего пятьдесят — шестьдесят крон в месяц, но мать присылала двадцать, изредка — тридцать (типа на праздники) и искренне считала это нормой. Нам нужно было серьезно поговорить. Такие дела не решаются в письмах, и впервые за три года я решил воспользоваться еще одной привилегией стипендиата роландовского фонда — оплаченной дорогой до дома и обратно.
Вообще — то летние визиты к предкам больше характерны для студентов из белых. Мне всегда было интересно, как они успевают обернуться туда — сюда, если не любят пользоваться чугункой? Рон Четвертушка уезжал на южное побережье в компании двух второкурсниц и звал меня с собой, но я упорно отнекивался и распускал слухи, что у меня дома серьезные дела — выглядеть перед приятелями нищим побирушкой отчаянно не хотелось.
Взять билет было легко — первый вагон у пассажиров не пользовался популярностью. Летом в наши края мало кто ездит, как и в любой другой сезон, если уж на то пошло. Во — первых, гористое плато на западной оконечности континента славилось самым мерзким во всей Ингернике климатом. Не то чтобы у нас было холодно, но и настоящего тепла никогда не наблюдалось, количество солнечных дней в году можно пересчитать по пальцам рук, зато туманы — самое обычное дело. Во — вторых, народишко у нас диковатый: крестьяне Краухарда полны предрассудков и до сих пор заплетают в гривы лошадей серебряные нити, прибивают бараньи рога над воротами, а в одеяла зашивают черную кошачью шерсть. Край меланхолии, ледяных дождей и шквалистых ветров — белые такое просто не выдерживают. И еще — край нежити. Такого количества проявлений потусторонних сил, как у нас, нет ни в каком другом месте. Для местных это обстоятельство является предметом своеобразной гордости и постоянного беспокойства. Простейшими ритуалами изгнания владеют даже дети, на каждом перекрестке стоят древние, испещренные непонятными знаками стелы, а в ясные дни с побережья виден пугающий и манящий остров Короля. Кого после этого удивляет, что каждый пятый житель Краухарда — черный маг?
Я сидел на скамейке в вагоне один и сквозь клубы дыма бездумно разглядывал пробегающий мимо пейзаж. Плотная зелень защитной полосы напоминала туннель, в редких разрывах между деревьями мелькали поля, коровы, белые домики и прочая соломенная пастораль. С тайным нетерпением я ждал, когда вечнозеленые деревья сменятся низким кустарником и бурьяном, а поля — каменистыми пустошами и глубокими оврагами, но первым приветом с родины конечно же стал дождь.
