Может, и хороший... Обидно другое: дочь потерял. Вернулась из экскурсии - пошел к ним в гости. Звучит:
к жене и к дочери - в гости?.. Дьяк этот - мужчина довольно представительный. С тактом: удалился по своим церковным делам. Посидели, поговорили вежливо. И - все, понимаете! Жена - ладно, но дочь, дочь! Совсем чужая. Ни малейшего движения, порыва, ни смущения - ну, ничегб! Пришел - обнял, поцеловал. Уходил, не удержался - снова поцеловал. Простите за грубость: чужие с пьяных глаз искренней целуются!.. Свадьбу делали в институте, в Пензе. Приглашение передавали - не поехал.
Чего ж всякие кривотолки возбуждать, в неловкое положение ставить: невеста - при двух отцах сразу!.. Мать, безответная душа, - когда я уж в дороге был, - дом продала. Помочь спешила. Помогли мне: долг Альберту перечислили. А что осталось - на приданое отдал. Это - приняли, охотно... Тогда-то и понял: близкий человек у меня один - Сергей...
Солнце наконец настигает нас и тут - под ветлой; дальше пятиться некуда, остается одно - вперед, в воду.
По пути устанавливаем полнейшую тождественность желаний - есть хочется; решаем быстренько окунуться и прямиком в "Ласточку" - в ней, оказывается, Леонид Иванович постоянно и кормится. Зайдя по пояс, он останавливается и, словно заканчивая урок, подводит итоги всему нынче сказанному:
- Красивый он человек был. Не внешне. Внешне - не Аполлон. Коренастый, голова непропорционально большая. Ваш брат литератор, такие головы лошадиными зовет. Хотя у лошадей очень красивые головы - присмотритесь. Кстати уж, к коняге вообще бы попочтительней относиться надо. Можно сказать, на ней, на лошади, Россия в люди выехала. - Леонид Иванович усмехается. - Так что бог с ней, с внешностью... Внутренне, душой, красивый был. Цельный. Озаренный. Добрый, доверчивый - все вместе. Поэтому к нему и тянулись. Одинаково - и ребятня, и взрослые... Жил красиво и умер красиво. В воскресенье, только рассвело, вышел в сад свои яблони окапывать. Копнул разок - под той же яблоней и лег...
Вот - отмечаю я про себя - и дошел, своим ходом, рассказ об Орлове до конца - до того, чем заканчивается всякая жизнь. С той лишь разницей, что не о всякой жизни вспоминают так благодарно... Леонид Иванович мея?
тем затыкает уши пальцами и окунается с головой; делает он это шумно, азартно, на речке возникает шторм местного значения.
- Все, будет! - натешившись, объявляет он.
Ох, как не хочется выходить из воды, а пуще того - влезать в прокаленную, будто только что из сушилки выкинутую одежду! Подпрыгивая на одной ноге и всовывая вторую в штанину, Козин добродушно бурчит:
- С собой бы чего взять, да что возьмешь? Жареное возьмешь - прокиснет. Сырое - изжарится. Не-ет, не совершенен человек! Это что ж такое? Превыше всего в нем получается - брюхо. Ты о какой-нибудь тонкой материи размышляешь, а оно тебя перебивает, командует: набей меня! Ладно, - набил, ублаготворил, так оно опять выкобенивается: ослобони меня. То ему поесть, то ему - попить, мясорубка ненасытная!..
Кое-как справившись с одеянием - весь какой-то расстегнутый и распахнутый - он засовывает пустую бутыль в авоську и теперь охотно доверяет ее мне.
15
В райкоме пусто, как всегда бывает пусто в сельских райкомах во время уборочной страды. Трудовой день технических работников закончился рабочий день секретарей, заведующих отделов, инструкторов и райкомовских шоферов продолжится поздним вечером, когда они вернутся с полей на короткую оперативку и в гараж: обмыть седые от пыли "газики" с тем, чтобы на рассвете снова подать их к подъезду. Впрочем, бывает и так, что и гараж уже на замке, и весь райцентр вторые сны досматривает, а в райкоме несколько окон все светятся да светятся: значит, что-то не ладится...
Приемная первого секретаря открыта. На всякий случай трогаю обитую дерматином дверь - она легко поддается: Голованов, к моему крайнему удивлению, на месте. По-юношески стройный, черноволосый, он стоит у окна в отрешенно-задумчивой позе и, вероятно, не слышит, что к нему вошли.
- Иван Константиныч!
Голованов резко оборачивается, - сосредоточенно сомкнутые на переносице брови расходятся.
