Как ни ожидал звонка в дверь, но, когда он прозвучал, я всё равно вздрогнул. "Волнуешься, парень", - сказал я себе и посмотрел на часы. Быстро ей удалось найти машину. Ну, понятно, генеральские деньги...
Звонок тренькнул ещё раз.
- Иду! - крикнул я и поспешил к двери. Сознание глупо отметило, что нас пока ещё не довели до той степени социального благосостояния, когда за неуплату отключают электричество - иначе бы Татьяне пришлось стучать. Если бы меня не вышвырнули из квартиры из-за просроченных платежей.
Я открыл дверь и сразу узнал Татьяну. Время почти не коснулось её. Такая же по-девичьи стройная, разве что тёмно-серые глаза, в которые я когда-то так любил окунаться, поблёкли и приобрели стальной цвет, утратив загадочную глубину. Впрочем, может быть во всём виноват тусклый свет лампочки в коридоре. Рядом с Татьяной стояла бесформенная женщина с равнодушным пустым взглядом. Но её я отметил мельком, не отрывая глаз от Татьяны.
- Здравствуй, - сказал я пересохшим горлом.
- Здравствуй, Валентин, - также изменившимся голосом сказала Татьяна. В её глазах читалось, что время поработало надо мной гораздо усерднее, чем над ней. Брюшко, морщины на лице, седые космы поредевших волос...
- Это моя дочь, Елена, - кивнула Татьяна в сторону бесформенной женщины.
Дочь удостоила меня равнодушным неподвижным взглядом. Как таракана. Удивительно, до чего полнота старит. Можно подумать, что они с матерью ровесницы.
- Так что же мы стоим? - взял я инициативу в свои руки. - Заходите.
Елена пошла на меня танком, и я едва успел посторониться. Иначе, как мне показалось, она бы преодолела меня словно бруствер окопа.
Татьяна замялась.
- Заходи и ты, - усмехнулся я.
- Извини, там внизу такси... А водитель наших купонов не берёт.
- Понятно, - кивнул я. - Заходи, а я пойду расплачусь.
Во дворе стоял новенький пикап чистейших инородных кровей. Хозяева таких машин не подрабатывают по ночам. Видно, шофёр, тайком от хозяина, вёл свой бизнес.
- Сколько? - заглянул я в открытую дверцу.
- Две, - нагло буркнул шофёр.
Я протянул ему последнюю десятитысячную.
- Хватит с тебя, - столь же нагло отрезал я.
Шофёр поднёс купюру к приборной доске. Свет в салоне он предусмотрительно не зажигал.
- Но! - возмутился он. - Договаривались за двадцать!
- А ветровое стекло от жадности не лопнет? - вкрадчиво спросил я. Как я понимаю, машина-то не твоя?
- Но!.. - по-дурному взревел шофёр и полез под сидение за монтировкой.
- Парень, не шали, - тихо сказал я и засунул руку в пустой карман. Я разрешаю тебе сказать только спасибо.
- Мать твою... - зло выдохнул шофёр и рванул инопородный пикап с места в карьер. Подстегнуть "кобылу" своим "но" он забыл.
"Вот так вот, - с грустью подумал я. - Проходили мы в школе, что при капитализме homo homini lupus est*.
_____________________
*человек человеку волк (лат.)
Кажется, lupus из меня начинает получаться..."
Елена встретила меня угрюмым злым взглядом. И хотя сидела она на краешке стула, казалось бы, как подобает стеснительной гостье, тем не менее, вся её поза выражала основательность и монументальность. Подобно скифской бабе.
- А где вещи? - наконец услышал я её голос. Голос оказался под стать фигуре - глухой, низкий, неприятный.
- Вещи? - не понимая в чём дело, я недоумённо вскинул брови.
- Чемодан! - почти истерически взорвалась Елена. - Мы его оставили в машине в залог!
"Так почему не предупредили?" - чуть было не вырвалось у меня, но я сдержался и сконфуженно развёл руками. Чересчур много я возомнил о себе. Какой там из меня lupus! Так, щенок...
Татьяна, сидевшая, устало откинувшись на спинку софы, только вздохнула.
- Бог с ним, с чемоданом, дочка, - сказала она. - Счастье, что из Россиянска живыми выбрались...
К моему удивлению Елена промолчала. Но одарила меня настолько тяжёлым взглядом, что я почувствовал себя размазанным по стене. Манной кашей. Кажется, так как-то в сердцах назвала меня Татьяна в далёкие дни юности. Не размазнёй, а именно манной кашей.
- Соорудить что поесть? - спросил я, но тут же, прикусив язык, выругался про себя. В холодильнике кроме обветренного куска колбасы для кошки ничего не было. Я мог предложить разве что пачку вермишели, выкупленную по талону за прошлый квартал. Хранил я её как зеницу ока на чёрный день. Конечно, вермишель я бы сварил - но с чем её подать? Полагающуюся мне пачку маргарина, также выделяемую по талонам раз в квартал, я так и не смог приобрести. Что поделаешь - талоны не карточки, а Сизомордин не Сталин. Не расстреливают сейчас торгашей, если талоны не отовариваются.
