"Спасибо", - скорбно поблагодарил про себя Лесовичка Летописец и, через силу ворочая челюстями, принялся жевать твёрдый волокнистый корень.
Силы вернулись к нему через несколько минут. Впрочем, не те силы, что были у него перед укусом змеи. Остатки сил. Но, всё же, двигаться он мог. Он сел и посмотрел на руку. Ладонь опухла, посинела и почти не ощущалась. Он попробовал другой рукой зелёную повязку Лесовичка - не туго? Нет, нормально. Пошевелил распухшими, как сосиски, пальцами.
- Ху-ху, ожил! - сказала снизу бурая плесень, тяжёлым комом сорвалась с куста и покатилась вниз, треща на своём пути буреломом.
Жилбыл тяжело вздохнул, присыпал землёй остатки корня живолиста, затем с трудом встал и, пошатываясь, побрёл к терему.
Терем было не узнать. Выбитые окна, сорванные с петель ставни и двери щепой и битым стеклом устилали подворье. У крыльца валялась раздавленная бочка из-под дождевой воды, здесь же - погнутый, сплющенный котелок, в котором мальцы варили берёзовую кашу. На коньке крыши сидел огромный седой чёрт, взъерошенный и мокрый от дождя, держал за ноги деревянного петуха и, довольно хохоча, ощипывал перья. Петух истерично орал, бил крыльями, но это ещё больше веселило чёрта.
- Давай-давай, - подзадоривал он петуха, разжёвывая острыми жёлтыми зубами деревянные перья и сплёвывая труху на землю. - Громче! Мне нравится...
- Оставь петуха в покое... - сипло прохрипел чёрту Летописец. Голос подвёл его, и вместо требовательного крика получилась тихая жалобная просьба.
Но чёрт её услышал. Он свесился с крыши и заглянул в лицо Жилбыла красными недобрыми глазами.
- Покоя петуху просишь? - жёлчно переспросил он. - Так и быть - будет ему покой.
Он свернул петуху шею и швырнул его под ноги Летописцу.
- Вечный покой! - дико захохотал чёрт и сгинул.
Жилбыл присел перед горкой разбившегося в щепу деревянного петуха, потрогал её здоровой рукой, взял одно перо.
"Отпелся ты, Петька, - горько подумал он. - Прости..."
В сенях терема Жилбыл споткнулся о перевёрнутую лавку и чуть не упал.
- Ну, ты, гляди, куда ступаешь! - хрипло крикнули ему откуда-то из угла сеней.
В полутьме Летописец с трудом разглядел сидевшего на корточках у стены мальца Друзяку. Всегда аккуратный, в чистой и опрятной одежде сейчас Друзяка выглядел настоящим оборванцем. Портки и рубаха на нём были какие-то чужие, латанные-перелатанные, с огромными прорехами и грязные до невозможности; сам он был небрит, лицо и руки перепачканы сажей. А голову прикрывал необычный полосатый колпак.
- Здравствуй, Друзяка, - обрадовался неожиданной встрече Жилбыл. Давно он не видел знакомого лица.
- Кому Друзяка, а кому и нет, - привычно заворчал малец. - Может, тебе ещё и каши берёзовой подать?
- Неплохо бы, - усмехнулся Летописец.
- Раз просишь - будет тебе каша! - неожиданно без своего обычного ворчания согласился Друзяка. Он заложил два пальца в рот и оглушительно свистнул.
Откуда ни возьмись в сенях появилось десятка два таких же грязных и оборванных мальцов.
- Летописец каши хочет, - злорадно оповестил их Друзяка. Берё-озовой!
- Будет ему каша! - загалдели мальцы, налетели на Жилбыла, ухватили за руки-ноги и повалили лицом на пол.
- Эй, что вы делаете? - попробовал сопротивляться Летописец, но сил у него было мало, да и мальцы, похоже, знали, как удержать его прижатым к полу.
- Просил берёзовой каши? - спросил Друзяка. - Сейчас поддадим!
Мальцы задрали на Летописце рубаху, и в воздухе засвистели берёзовые прутья, жгучей болью впиваясь в голое тело. Ошеломлённый, ничего не понимающий Жилбыл только вскрикивал при каждом ударе.
- Хватит, - неожиданно сказал гнусавый, глухой голос. - Тащите его ко мне.
Удары прекратились, мальцы вновь схватили Жилбыла за руки-ноги и поволокли в горницу. Здесь они бросили Летописца на пол и, беспорядочно топоча стоптанными сапожками, рассыпались в стороны по тёмным углам. Будто их и не было.
Жилбыл со стоном приподнялся на руках и сел. Вытер мокрым рукавом лицо и лишь тогда увидел сидевшего перед ним на стуле Урода.
Урод был всем уродам урод. Гол, грязен, с круглым, как шар, волосатым туловищем, из которого тоненькими кривыми веточками торчали рахитично скрюченные ножки и ручки. Непомерно огромные кисти рук, переплетённые между собой узловатыми в суставах пальцами, покоились на брюхе, закрывая чуть ли не половину туловища, а такие же несуразно громадные стопы с длинными скрюченными пальцами Урод водрузил на стол. Коническая лысая голова Урода словно вросла в плечи, мясистый бесформенный нос свисал ниже подбородка, полностью закрывая рот, розовые хрящеватые уши торчали подобно крыльям летучей мыши.
