И захлестнувшая тупая боль -
Быть может, лишь тональность си-бемоль.
Мать и отец. Их разговор печален.
-- Ты постарела, милая моя. -
Та смотрит на него, и взор печален.
-- А ты -- все та же звонкая струя!
Ты все такой, хоть зимний двор печален!
А помнишь бабочку? -- Да, жизнь моя,
Она была в тот трудный год как помощь,
И в комнату вошел июль -- ты помнишь?
-- Ну, помню ли? -- А помнишь легкий звон,
Раздавшийся о день, еще не дожит, -
Там билась птица в переплет окон...
Уже уходишь? -- Да! -- Так скоро! Чтожет? -
-- Я только бабочка, -- смеялся он, -
Январская... -- Придешь еще? -- Быть может! -
Он уходил, он говорил: Прощай! -
И выкипал на керосинку чай.
АНТИКАНОН
Мы жили от устава -- за стеной.
Устав к нам сколько ни стучи в квартиру,
А мы к нему в брандмауэр -- ни Боже мой,
Хоть плачь! А он -- фурычь иль агитируй!
Другим легко. Чуть кто-нибудь другой
Тук-тук... а стенка -- шасть -- и в ухо сбирру
Уж шепчет на стульце монастырка:
"А мне Жидков написал с потолка
За шиворот. Примите к йогу меру!"
-- А что, он иог? -- "Иог... мою мать" -- Ну, ну! -
И вот Жидкова за ушко и в шхеру.
Жидков -- ругатель. Чувствуя вину,
Стоит и пальчиком копает серу.
Словесная зуда неймет. Усну
Вот-вот. Натуга страшная. Да, право,
Жидков, он как-то не с руки устава.
Зато наказанного без вины
Пригладит Тетушка, утишит страсти -
Добренька, тихонька. Тетушкины
Малые малости все, комнатности -
И люблю уюты Тетушкины:
Гонят каменности и все напасти, -
И "тихий Господи", и блюдца глаз,
Откуда крошка-слезка пролилась.
Ведь вот Жидкова Ольга -- вся другая:
К нам не пройдет, не напоив калош,
Луча глаза в очки и все ругая
Ругательно: "Собрать, ядрена вошь,
По рваному, пойти нанять бугая,
Чтоб горсоветчика какого в дошш
Здесь утопил! Ох, ломота сустава!"
Но и она не пьет воды с устава.
Ох, мать честная, сколько ж горсовет
Чиков тут надоть утопить по лывам,
Чтобы в домах окрест не гаснул свет
И чтобы в лоб не прыгали углы вам!?
Нам с Тетушкой -- устава вовсе нет:
Нам в баню не ходить, тереть полы вам,
Затрещин не иметь -- нам молоко
Не пить! И без устава нам -- легко!
(Устав: учеба, кол в тетрадке, баня,
Грести с бидоном в лавку, подустав,
Иудушка, Фадеев, Дядя Ваня,
Тычки и нежности. Антиустав:
Сладкая Тетушка купает в ванне,
На завуча с училкой наплевав,
Смотаться в лес. А в Хомутовском -- липки, -
А. И. сооружает вальс на скрипке.)
А Тетушка? -- экономистом служб.
Это она разводит по району
Питомники из карликовых луж
И гололедицу -- в пандан сезону -
И школьников диавольски возбуж
Дает, чтоб пионер -- не по канону! -
Стал хоть в оазис тощих перемен
Законченный враг всяких гигиен -
Не Федор -- нет, но антисанитарий
Федька -- черт, Васька, Гришка и т. п. -
Орясина, весь в тине, кровь на харе -
Позорник, воплощенное ч. п., -
Ильи-пророка и звезды викарий -
Пьющий из луж ворюга -- и вообще -
Бродяга с трупом кошки и вороны...
-- Навоз "Аппассьоната"! -- Нет, законно...
(Я слушал их весьма горячий спор)
-- Нет, "Аппассионата" -- дрянь, из говен... -
-- Как можно сочинять такой позор!
-- На 23-й оплошал Бетховен.
(Я не спеша пересекаю двор,
Кричит А. И.: Антоша, будь любовен,
Как ты к "Аппассьоната"? -- Я? Никак! -
А. И. хохочет, скалит зубы Фрак.)
Но Тетушка им не чета. Мы что ли
Против канона? Нет, избави Бог!
Из дождевалки льем в желтофиоли,
Стучат... не всех пускаем на порог.
Как все, штаны просиживаем в школе.
Вот не как все: опустишь в кипяток
И. М. -- экономиста в сетке с палкой,
И выйдет тетя с лейкой -- дождевалкой!
Она -- огнеупорна, кислото
Упорна, плоть и кровь, антиударна!
Лишь сердце уязвимо. Только кто
Поймет? А обращаются -- бездарно.
И руки Тетушки -- как решето:
Там поцелуй и гвоздь идут попарно -
От маленьких сердечных катастроф
На кашках и желтофиолях -- кровь.
Вот вкратце Тетушкина "виа кручис":
Любила (нечто)... верила (в ничто)...
Кавалергарды... множество их, мучась,
Ей объяснялося в любви... как то:
Мне все равно -
Страдать иль счастьем
наслаждаться...
К страданьям я привык давно -
Мне все равно, мне все равно!
Она: Здесь каждый стих любовью дышит,
А сердце холодно, как лед!
