Заметив, что Пика неодобрительно покачала головой, я потрепал ее по холке и сказал:
– Это трудно объяснить. Как-нибудь в другой раз.
Я вновь уселся верхом и направил лошадь на север. Панихида шла пешком – крепкому мужчине легче топать на своих двоих, чем слабой женщине. Довольно скоро мы добрались до галерейной рощи, где увидели верного Пуку, по-прежнему сторожившего вход в дупло. Он приветствовал нас радостным ржанием, а увидев Пику, заржал еще громче.
Я представил их друг другу:
– Пука, это Пика, прошу любить и жаловать. Пика, познакомься с Пукой, моим добрым другом. Лошади обнюхали друг друга, после чего вызвонили своими цепями что-то вроде мелодии. Кажется, они обрадовались знакомству.
– Если бы у людей все было так просто, – задумчиво промолвила Панихида.
– Вы совершенно свободны и можете отправляться вдвоем, куда вам вздумается, – сказал я Пуке. – Правда, Пика не привыкла к лесной жизни, так что на первых порах тебе придется ей помогать.
Кони посовещались, пофыркали – и решили остаться с нами.
– Выходит, мы оба сможем ехать верхом! – обрадовался я. – Вот это удача!
Я уселся на Пуку, Панихида на Пику, и мы поехали на юг. К вечеру мы остановились отдохнуть и перекусить. Лошадки щипали травку, я рвал съедобные плоды, а Панихида глазела по сторонам.
– Эй, посмотри, что я нашла! – позвала она.
Я подошел к кусту, увешанному прозрачными стеклянными кружками. Каждый из них был немножко выгнут. Для зеркал эти стекляшки казались слишком маленькими, и я сорвал одну, чтобы рассмотреть получше и выяснить, что это такое. Но стоило мне поднести кружок поближе к глазу, как он выскочил из моих пальцев и прилепился к зрачку. С перепугу я отшатнулся, но тут же понял, что глаз не пострадал, просто теперь мне приходилось смотреть сквозь стекло. Причем оказалось, что сквозь стекло видно гораздо лучше, – контуры предметов стали четче, а цвета ярче.
– Слышала я о таких штуковинах, – заметила Панихида. – Кажется, они зовутся контактными глинзами, потому как стремятся вступить в тесный контакт с глазами. Когда человек стареет и все вокруг начинает тускнеть и расплываться, нужно сорвать пару таких глинз, и зрение исправится. Стоит запомнить, где растут эти кусты, глядишь, когда-нибудь пригодятся.
Я пожал плечами и отлепил глинзу от своего глаза – спору нет, штука хорошая, но пока я в ней не нуждаюсь.
Панихида заглянула за куст и опять углядела что-то интересное.
– Что это там? – спросила она.
Я обогнул куст и склонился над странным предметом. Панихида отставала от меня разве что на пару шагов.
– Это куколка или какая-то статуэтка...
Черная кукла вспыхнула! Я вылетел из тела Панихиды и оказался в грубом, могучем теле варвара. В своем собственном.
– Злое заклятие! – проговорил я непривычно низким, хриплым голосом. – Ян разместил его здесь, чтобы я обменялся с кем-нибудь телами, но вышло так, что он сам себя перехитрил. Поскольку обменяться мы успели раньше, его хитроумные чары вернули нас в свои тела.
Панихида похлопала себя по бокам, удостоверяясь в правдивости моих слов.
– Так оно и есть, – с довольным видом промолвила она, после чего посмотрела на меня:
– Значит, мы больше не нуждаемся друг в друге?
Мне показалось, что я тону.
– Ты хочешь сказать, что намерена удрать?
– Пожалуй, – промолвила Панихида, не то отвечая мне, не то размышляя вслух, – верхом на Пике я могу добраться до дома без особых затруднений.
Наши подземные похождения заставили меня забыть о том, что на самом деле мы с Панихидой вовсе не друзья и интересы у нас разные. Сейчас я понял, что оказался в затруднительном положении, но тут же инстинктивно сообразил, что следует делать. Со всех ног – а это были сильные варварские ноги – я устремился к пасшимся лошадям.
– Пука! Пика! – кричал я на бегу. – Мы снова обменялись телами. Не слушайте Панихиду!
Пук посмотрел на меня с сомнением, тогда как Пика, конечно же, просто не поняла, о чем речь.
– Пука, дружище, – убеждал я, вспомни, как мы встретились, как ты пытался напугать меня, а я затеял тебя поймать и сделал вид, будто остаюсь у костра...
Пука прервал меня громким ржанием. Он все понял.
