– Проклятье! – воскликнула Панихида, прижимая обрубок руки к телу, чтобы остановить кровотечение. Впрочем, в этом не было особой нужды, ибо мой талант уже начал действовать. А вот черный меч рыцаря, разворачивавшегося для новой атаки, окрасился кровью.
Но тут Панихида предприняла совершенно неожиданный ход. Она наклонилась, подобрала отрубленную руку, а когда рыцарь приблизился, швырнула эту руку ему в лицо.
Наш противник был умелым воином, но даже он на какое-то время опешил. Рука угодила прямо в забрало, да еще и один палец проскочил в смотровую щель. Создавалось впечатление, будто в шлем пытается забраться огромный паук.
Рыцарь, конечно, знал, что отрубленная ладонь не опасна, но она заслоняла ему обзор, поэтому он остановил коня и левой, закованной в перчатку рукой потянулся к забралу.
В тот же момент я прыгнул, набросил на шлем свое серое платье и стянул концы так, что на голове рыцаря образовался глухой капюшон без прорезей. Наш недруг был ослеплен.
– Меч! – крикнул я. – Отбери у него меч!
Однако рыцарь продолжал размахивать мечом и вслепую, так что Панихида не решалась к нему приблизиться. В конце концов я сам вцепился в сжимавшую клинок руку, но из-за этого пришлось выпустить платье. Серый капюшон начал соскальзывать. Рыцарь поднял перчатку и отпихнул меня с такой силой, что я вновь приземлился на пятую точку. Ох и досталось же ей, бедняжке, в этом бою. Платье слетело со шлема. Рыцарь удержал свой меч, а теперь снова мог видеть.
Но Панихида и тут не растерялась. Не имея возможности подступиться к всаднику, она подскочила к коню и со всей мочи крикнула прямо в конское ухо:
– Бу-у!
Конь отреагировал, как и следовало, – заржал и вскинулся на дыбы. Рыцарь с грохотом полетел на землю. В тот же миг Панихида всем телом упала на державшую меч правую руку, прижимая ее к площадке, а я прыгнул, целя обеими ногами в стальной шлем. Вообще-то я рассчитывал разве что оглушить противника, но результат превзошел все ожидания. Мой удар сбил шлем, и он откатился в сторону от бронированного тела. Тело это мгновенно обмякло, так что Панихида без труда вырвала меч из неожиданно ослабевшей хватки. Однако главная неожиданность заключалась в другом. Со звоном откатившийся шлем был пуст. Как и доспехи. Под стальной скорлупой ничего не было. Решительно ничего.
Панихида растерянно уставилась на меня.
– Пусто, – в недоумении пробормотала она. – Как же так? Ведь он сражался с нами...
– Он лишился чести, напав на безоружных, – сказал я. – А рыцарь без чести – ничто!
– А как насчет остальных? Тех, которые допустили это бесчестное состязание, да еще любовались им.
Мы окинули взглядом зрительские скамьи. Рыцари, все как один, подняли забрала. Их шлемы были пусты.
– Все пустые! – охнул я. – У них нет тел!
– Неудивительно, что рыцари все время таскают эти железяки, – заметила Панихида, – ведь без доспехов они... – Она помедлила, взглянула на меня и, имея в виду мои слова насчет чести, закончила:
– Они ничто!
– Давай уберемся отсюда, пока они не совершили еще что-нибудь бесчестное, – предложил я.
– А конь? – спросила Панихида.
– Что конь?
– Он мне кажется... знакомым.
– Что за чушь, он ведь закован в броню. Может, и у него под панцирем ничего нет.
– А копыта? Нет, это настоящий конь.
Я пожал плечами, подошел к спокойно дожидавшемуся седока коню и отстегнул одну из покрывавших голову стальных пластин. Под ней была конская морда. Самая обыкновенная.
– И как только живого коня занесло в такое место? – поинтересовался я.
Тем временем Панихида, действуя уцелевшей рукой, сняла с туловища одну из пластин.
– Он не совсем живой. Это конь-призрак вроде твоего Пуки.
Действительно, вокруг конского тела были обернуты цепи.
– Ну что ж, – сказал я, – в этом есть определенный смысл. Конь-призрак служит бронированным призракам.
– Мы победили в бою, – заметила Панихида, а значит, можем забрать себе то, что принадлежало побежденному. Все что захотим.
– Мы возьмем его меч, – сказал я. – Что же до животного, то его можно отпустить на волю.
– Ее, – поправила меня Панихида, отстегивая заднюю часть конского доспеха. – Это кобыла.
